Веласко Ибарра, Хосе Мария

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Веласко и Ибарра

Хосе Мария Веласко Ибарра José María Velasco Ibarra
30-й президент Эквадора Эквадор
1 сентября 1934 — 21 августа 1935
Предшественник:	Монтальво, Абелярдо
Преемник:	Понс, Антонио
33-й президент Эквадора
28 мая 1944 — 30 марта 1947
Предшественник:	Арройо дель Рио, Карлос Альберто
Преемник:	Манчено, Карлос
36-й президент Эквадора
1 сентября 1952 — 1 сентября 1956
Предшественник:	Пласа Лассо, Гало
Преемник:	Понсе Энрикес, Камило
38-й президент Эквадора
1 сентября 1960 — 7 ноября 1961
Предшественник:	Понсе Энрикес, Камило
Преемник:	Аросемена Монрой, Карлос Хулио
42-й президент Эквадора
1 сентября 1968 — 15 февраля 1972
Предшественник:	Аросемена Гомес, Отто
Преемник:	Родригес Лара, Гильермо
Рождение:	19 марта 1893(1893-03-19) Кито, Эквадор
Смерть:	30 марта 1979(1979-03-30) (86 лет) Кито, Эквадор
Отец:	Алехандрино Веласко
Мать:	Делия Ибарра
Супруга:	Корина Парраль де Веласко Ибарра
Учёная степень:	доктор юриспруденции
Награды:

Хосе́ Мари́я Вела́ско Иба́рра (исп. José María Velasco Ibarra; 19 марта 1893, Кито — 30 марта 1979, Кито) — эквадорский политик и государственный деятель. Пять раз занимал пост президента Эквадора (1934—1935, 1944—1947, 1952—1956, 1960—1961 и 1968—1972). Лишь один срок из пяти (1952—1956) он отработал полностью, остальные четыре раза его свергали военные в связи с его попытками установить личную диктатуру.

Ранние годы и начало карьеры

Родителями Веласко Ибарры были Делия Ибарра и Алехандрино Веласко, гражданский инженер. Его отец был политическим активистом консервативной партии во времена диктатуры установленной после либеральной революции. Хосе Мария не посещал начальную школу, а получил домашнее образование у своей матери. Его отец умер, когда ему было 16 лет. Он учился в школе Святого Гавриила, а затем в Центральном университете Эквадора, который окончил со степенью доктора юриспруденции. Позже продолжил образование в Сорбонне. Он был известным писателем и опубликовал несколько книг, в том числе Conciencia y Barbarie («Осведомлённость и варварство»), а также писал для газеты El Comercio.

Впервые общественный пост Веласко Ибарра занял в муниципальном правительстве Кито, где он контролировал общественные работы и посещал коммуны. Был государственным советником и прокурором города Кито. Его политическая карьера началась, когда он был избран депутатом парламента. Сразу же он был избран заместителем председателя Палаты депутатов, а спустя несколько дней, — её председателем.

Президент Эквадора

1-й президентский срок

В 1933 году он выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах и получил 80 % голосов, высочайший результат в истории Эквадора. Веласко Ибарра посетил несколько стран Латинской Америки, в том числе Перу, и восстановил международные позиции Эквадора. Его первые президентский срок начался 1 сентября 1934 года, но уже в августе 1935 года он бы свергнут военными. Он эмигрировал в Колумбию, где работал в школе Сантандера в Севилье, которая была признана лучшей школой в стране. Затем он переехал в Буэнос-Айрес, где служил профессором местного университета.

В 1939 году он снова принял участие в президентских выборах и с небольшим отрывом проиграл кандидату от Либеральной партии Карлосу Арройо дель Рио. Арройо дель Рио недоставало популярности Веласко Ибарры, что свидетельствовало об имевшемся подлоге при проведении выборов. Вместе с пилотами с базы ВВС Салинас, Веласко Ибарра планировал переворот. Однако, до того как план был осуществлен, он был арестован и снова выслан.

2-й президентский срок

В мае 1944 года, в результате «Славной революции» 28 мая, он был объявлен верховным главой республики, а затем учредительное собрание избрало его конституционным президентом. 31 мая 1944 года он сформировал коалиционное правительство, в которое среди прочих вошли и коммунисты. 2 февраля 1945 года Эквадор объявил войну Германии, а 9 февраля — Японии. 16 июня 1945 года Эквадор установил дипломатические отношения с СССР. В марте 1946 года президент отменил конституцию и распустил конгресс. В августе 1947 года он был снова свергнут военными и бежал в Аргентину. Заговор против Веласко Ибарры составили три военных министра, один из которых — Манчено, позже стал его преемником на посту президента.

3-й президентский срок

В 1952 сторонники Веласко Ибарра из различных слоев населения объединились в «Национальную федерацию веласкистов» (исп. Federacion Nacional Velasquista;с 1968 года оформлена в партию). В том же году он снова победил на президентских выборах, и с 1 сентября 1952 года начал очередной президентский срок. На этот раз он отработал срок полностью, до 1 сентября 1956 года. Его третье президентство стало временем развития для Эквадора. Проводил политику реформ, сократил управленческий аппарат, ввел контроль над ценами, оказывал помощь национальной промышленности и сельскому хозяйству, ввёл общественные работы: было построено 311 школ и заложено еще 104. Было построено более 1359 км дорог, и еще 1057 км было реконструировано.

Веласко Ибарра был замечательным оратором. Во время своих предвыборных поездок по городам он покорял людей своим красноречием, став истинным лидером масс. Однажды Веласко Ибарра сказал «Дайте мне балкон, и я стану президентом».

4-й президентский срок

В августе 1956 года проиграл президентские выборы, но в 1960 году он был избран президентом в четвёртый раз, а 7 ноября 1961 года был свергнут. В 1960 году он денонсировал протокол Рио-де-Жанейро, что привело к конфликтам с Перу, вылившимся в войны Пакиша в 1981 году и Альто-Сенепа в 1995 году.

5-й президентский срок

В 1968 году Веласко Ибарра в пятый раз был избран президентом. В 1970 году при попытке повысить налоги Веласко Ибарре пришлось столкнуться с серьёзным противодействием деловых кругов. Против него выступали также студенты левого толка, часто дело доходило до открытых столкновений с полицией. В июне 1970 года при поддержке армии отменил действующую конституцию (восстановив конституцию 1946 года), распустил конгресс и установил диктаторский режим. Его полномочия были прерваны 15 февраля 1972 года, когда он в очередной раз был свергнут военными в результате бескровного переворота, приведшего к власти генерала Гильермо Родригеса Лара. В общей сложности Веласко Ибарра правил около 13 лет, что делает срок его полномочий самым длительным в истории Эквадора. События сопровождающие конец его пятого и последнего президентства описаны в книге Филипа Эйджи CIA Diary (Дневник ЦРУ).

Нет единого мнения по вопросу, следует ли рассматривать его политику как популизм. Вслед за Агустином Куэвой некоторые авторы утверждают, что Веласко Ибарра пришёл к власти в условиях общего кризиса, благодаря голосам люмпен-пролетариата и крестьян с побережья, которые мигрировали в города, из-за упадка производства какао. Согласно этой точке зрения, харизматическая фигура Веласко Ибарра эмоционально захватила массы своим обещанием списания долгов. Другие авторы, среди которых Рафаэль Кинтеро, что за победой Веласко (по крайней мере, в 30-е годы) стояла традиционная землевладельческая элита из центральных районов страны, поскольку элита побережья была ослаблена из-за конца бума какао.

Деятельность

Веласко Ибарра всегда уделял особое внимание развитию инфраструктуры. В его правление производилось множество общественных работ, в том числе строительство дорог, мостов, больниц. Он выступил инициатором таких институтов как Верховный избирательный трибунал (исп. Tribunal Supremo Electoral) и Эквадорская дорожная сеть.

8 февраля 1935 года он воссоздал Политехническую школу, тем самым оказав действенную поддержку военным. При нем было образовано несколько новых кантонов, в том числе Чунчи, Библиан и Гуамоте. Он издал указ о выходных днях для рабочих, начал строительство ирригационных каналов, образовательной инфраструктуры, аэропортов и шоссейных дорог.

Смерть

Супруга Веласко Ибарра, Корина Парраль де Веласко Ибарра умерла в Буэнос-Айресе после падения с автобуса. Это ускорило смерть самого Веласко Ибарра, который сказал при своём возвращении в Эквадор: «Я приехал размышлять и умереть». Спустя несколько дней, 30 марта 1979 года, он скончался в Кито.

Литература

• Хосе Мария Веласко Ибарра (Люди и события) // Новое время. — М., 1960. — № 48. — С. 7.

Отрывок, характеризующий Веласко Ибарра, Хосе Мария

Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.