Пуми (народ)

Пуми

Язык	пуми, тибетский, китайский
Религия	тибетский буддизм, даосизм, шаманизм, анимизм
Входит в	тибетцы
Родственные народы	цян

Пуми (другие названия: пуинми, пушими, пэйми, бо, люлюпа, кит.普米族 пиньинь Pǔmǐ Zú) — народ в Китае, проживающий в провинциях Сычуань и Юньнань, численность которого составляет 50 тыс. человек (оценка). Говорят на языке пуми, относящимся к цянской группе тибето-бирманской подсемьи сино-тибетской языковой семьи, также распространены китайский и тибетский языки. Имеются два диалекта, резко отличающиеся друг от друга — южный и северный. Ранняя письменность пумийцев была создана на основе тибетского письма, но ввиду того, что она не получила широкого распространения, сегодня используется китайская письменность (Davies 1909: 350).

История

Предками пуми являлись древние дицян. Из всех национальных меньшинств Китая пуми прошли самый длинный миграционный путь. Первоначально они кочевали на территории Цинхай-Тибетского плато, позже направились в более теплые районы в пределах гор Хэндуаншань в 4 в. до н. э. Позже, в 7 в., они мигрировали на юго-запад Сычуани и стали доминирующей народностью района Сичан, а в 14 в., в эпоху правления династии Юань, многие из пуми последовали за монголами на северо-запад Юньнани, где национальность пуми стала неуклонно развиваться и усиливаться. Обосновавшись там, они занялись земледелием, а местные землевладельцы взяли под свой контроль экономику пуми в Ланьпине и в окрестностях Лицзяна. За исключением небольших территорий, местные землевладельцы получали налог с больших земельных участков: крестьяне должны были выплачивать более 50 % от собранного урожая. Среди крупных землевладельцев из числа пуми велась торговля рабами. С началом Культурной Революции эти землевладельцы потеряли свою силу и статус и переквалифицировались в простых местных жителей (Рахимов 1981: 57).

Система хозяйства

Главное занятия пумийцев — богарное земледелие, выращивают ячмень (в том числе цинкэ), овёс, гречиху, кукурузу. В прошлом сельское хозяйство было неразвито в силу того, что 90 % возделываемых земель располагались в горной местности, а методы хозяйствования были крайне примитивными. Большую роль играет животноводство (коровы, лошади, козы, свиньи), птицеводство (главным образом куры) и бортничество. Развитие этих сфер связано с основанием Ланьпин-бай-пумийского автономного уезда в 1988 г. Важное значение имеют подсобные занятия такие, как охота и собирательство (в основном сбор лекарственных растений). Широко развиты домашние ремесла — изготовление с/х орудий, предметов быта, плетение из бамбука, ткачество (Решетов 1965: 525).

Другие названия

Сами пумийцы называют себя по-разному, в зависимости от района проживания, например, живущие в уездах Ланьпин, Лицзян и Юншэн именуют себя «пуинми». Самоназвание «пэйми» означает «белый человек». В китайских источниках пуми упоминаются как «сифань» или «бацзюй». Соседние народы зовут пуми по-разному: лицзянские наси зовут их бо, лису — люлюпа и т. д. После образования КНР национальность получила единое название — пуми (Решетов 1998: 429).

Социальные отношения

К середине первой половины XX века социальная структура пуми характеризовалась феодальными отношениями. Помещики сосредоточили в своих руках основную массу земли. Элементы капитализма стали проникать в экономику пуми во 2 четверти XX века. Наряду с этим сохранялись пережитки первобытно-общинного строя. Семьи, принадлежащие одному роду, ели вместе, почитая тем самым общих предков. Прах умерших — членов одного рода хоронили в одной и той же лесной пещере. Сохранялись традиции взаимопомщи. Интересы деревни в сношениях с другими деревнями представлял выборный старейшина, который решал и внутренние разногласия. Община пуми в уезде Юншэн и Нинлан состояла из больших патриархальных семей, а в Ланьпине и Вэйси преобладали маленькие семьи. Современные семьи малые, моногамные. Прослеживалась патрилинейная примогенитура (Решетов 1965: 525).

Вид брака

В традиционном обществе преобладала моногамия, однако некоторые крупные землевладельцы практиковали полигамию. Заключались кросскузенные браки, большинство девушек выходили замуж в возрасте 15 лет, а мужчины — в 18. После свадьбы новая семья выделялась. В 1949 с практикой «насильственного брака» и помолвок ещё нерождённых детей было покончено (Там же).

Религия

В системе религиозных воззрений господствующее положение занимал анимизм. В частности, был развит культ деревьев, гор, рек и т. д. Существовал обычай чаепития: полагалось плеснуть на треножник прежде, чем начинать пить чай. Пуми исповедуют шаманизм, характер которого схож с бон у тибетцев и дунба у наси. При похоронах шаманы — шисиби в уездах Нинлан и Ланьпин «открывают дорогу душе покойного», как бы указывая ей дорогу в древние места обитания предков на севере. Под влиянием соседей — тибетцев, наси, лису, и, бай — широкое распространение получили буддизм (ламаизм) и даосизм (Zhang Weiwei, Zeng Qingnan 1993: 220).

Жилище

Деревни расположены приблизительно в 500 метрах друг от друга на отлогих горных склонах. Дома строятся из дерева и с двумя этажами: нижний для скота, верхний — жилой. Очаг устраивается в центре комнаты и на земле, то есть этот участок не застилается досками, вокруг него сидят, поджав ноги. За очагом, у стены находится алтарь. Женщине запрещено проходить в доме между алтарём предков и очагом. Пуми очень гостеприимны. Прежде чем войти в комнату, гость должен спросить, есть ли кто-нибудь, и дождаться приглашения хозяина. Левая сторона комнаты предназначена для гостей мужского пола, левая — для женского (Zhang Weiwei, Zeng Qingnan 1993: 219).

Пища

Основную пищу составляют продукты из кукурузы и ячменя — каши и лепёшки. Овощей и фруктов употребляют мало, ограничиваются лишь китайской капустой, морковью и дынями. Чай является важной частью трапезы. Пуми любят спиртные напитки, которые сами готовят в больших количествах домашним способом. Также они соблюдают строгое табу: не едят собак (Решетов 1998: 429).

Одежда

Мужскую одежду составляют штаны и длинные куртки (почти до колен), наиболее богатые носят сафьяновые жилеты. У большинства мужчин за поясом сабли. Голову оборачивают узким куском материи, укладывая в форме большого тюрбана. Женщины заматывают косу в большой платок. Коса тем красивее, чем она больше. Носят длинную широкую юбку со складками и кофточку с запахом направо, которую убирают в юбку и подпоясывают разноцветным широким поясом. Поверх юбки надевают передник. В Ланьпине и Вэйси женщины носят зелёные, синие или белые кофты под безрукавками и брюки с вышитым поясом. В Нинлане и Юншэне сохраняются пережитки обряда инициации: достигшие 13-летнего возраста мальчики в торжественной обстановке надевают штаны, а девочки — юбки, как и взрослые (Решетов 1965: 525).

Фольклор

Пуми — хорошие танцоры и певцы. На свадебных церемониях и праздниках устраиваются соревнования по пению. В танце под флейту можно узнать движения, связанные с их работой в поле, охотой или ткачеством (Zhang Weiwei, Zeng Qingnan 1993: 221).

Литература

• Рахимов Т. Р. Культурная революция // Судьбы неханьских народов в КНР. М.: Мысль, 1981. С. 57-58.
• Решетов А. М. Пуми // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. С. 429.
• Решетов А. М. Национальные меньшинства КНР. Тибето-бирманские народы. Пуми // Народы Восточной Азии / Глав. ред. Чебоксаров Н. Н. М.-Л.: Наука, 1965. С. 524—525.
• Davies H. R. The Tribes of Yun-nan. Tibeto-Burman languages // Yun-nan, the Link between India and the Yangtze. Cambridge, 1909. P.350-351.
• Zhang Weiwei, Zeng Qingnan Pumi Nationality // In Search of China’s Minorities. Beijing: New World Press, 1993. P. 217—221.

Ссылки

• Страница о пуми на [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=pmj Еthnologue.com] (англ.)
• Народность пуми на [www.abirus.ru/map/p_pumi.htm проекте Абирус] (рус.)
• Страница о пуми на [www.china.org.cn/e-groups/shaoshu/shao-2-pumi.htm China’s Official Gateway to News & Information] (англ.)

Отрывок, характеризующий Пуми (народ)

– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.