Ройтлинген
| Город
Ройтлинген
Reutlingen
Показать/скрыть карты
|
Ройтлинген (нем. Reutlingen, алем. Reitlenga) — город в Германии, районный центр, расположен в земле Баден-Вюртемберг.
Подчинён административному округу Тюбинген. Входит в состав района Ройтлинген. Население составляет 112 484 человека (на 31 декабря 2010 года)[1]. Занимает площадь 87,06 км². Официальный код — 08 4 15 061.
Город подразделяется на 12 городских районов.
Культура, достопримечательности
Жителей города отличает пристрастие к певческим объединениям и хорам. Ещё в 1874 году в Ройтлингене состоялся певческий праздник, в котором приняло участие 80 хоровых объединений и в общей сложности более 2400 певцов, в том числе и из-за границы. Известность получила Вюртембергская филармония Ройтлингена.
Одна из улиц города, Шпройерхофштрассе, занесена в книгу рекордов Гиннесса как самая узкая в мире: в самом узком месте её ширина составляет 31 см. Эта улица, в действительности представляющая собой лишь проход между домами, появилась на картах в 1820 году, а выстроена была в 1726 году, после масштабной реконструкции Ройтлингена после пожара[2].
Города-побратимы
Напишите отзыв о статье "Ройтлинген"
Примечания
- ↑ [www.statistik-bw.de/Veroeffentl/Statistische_Berichte/3126_10001.pdf Bevölkerungsentwicklung in den Gemeinden Baden-Württembergs 2010]
- ↑ [www.gazeta.ru/social/news/2012/06/22/n_2402853.shtml Самую узкую в мире улицу в Германии, занесенную в Книгу рекордов Гиннесса, могут закрыть]. // gazeta.ru. Проверено 22 июня 2012. [www.webcitation.org/68hZs5gTx Архивировано из первоисточника 26 июня 2012].
Ссылки
- [www.reutlingen.de/ Официальная страница]
| ||||||||
| ||||||||
|
Это заготовка статьи по географии Баден-Вюртемберга. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ройтлинген
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
