Рустем, Ян
| Ян Рустем | |
 Автопортрет (Литовский художественный музей) | |
| Дата рождения: |
ок. 1762 |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Дукштяляй (ныне Игналинский район) |
| Жанр: | |
| Стиль: |
переходный от классицизма к романтизму |
| Влияние на: | |
 Работы на Викискладе | |
Ян Ру́стем (польск. Jan Rustem, белор. Ян Рустэм, лит. Jonas Rustemas, рус. Иван Францевич Рустем; ок. 1762, Константинополь — 9 (21) июня 1835, Дукштяляй, ныне Игналинский район) — живописец и педагог, творчество которого тесно связано с художественной жизнью входивших в состав Российской империи Литвы, Белоруссии и Польши[1].
Содержание
Биография
По разным версиям Рустем был армянского, греческого либо турецкого происхождения. Десятилетний сирота был привезён в 1774 году из Константинополя князем Адамом Казимиром Чарторыйским. На его средства воспитывался и учился изобразительному искусству сначала в Варшаве у Я. П. Норблина и М. Баччарелли, позднее в Германии (1788—1789). По возвращении работал художником в театре Михаила Казимира Огинского в Слониме
С 1798 года преподавал в Главной виленской школе, в 1803 преобразованной в императорский Виленский университет, сначала в качестве адъюнкта при профессоре Франциске Смуглевиче. После смерти Смуглевича (1807) Рустем стал профессором и заведовал Виленской художественной школой при университете.
Среди его учеников стали известными художниками Казимир Бахматович, Валентий Ванькович, Ян Дамель, Юзеф Озембловский, Юзеф Олешкевич, Наполеон Орда, Адам Шемеш, Тарас Шевченко. К наиболее одарённым учеников Рустема относят Канута Русецкого[2].
В 1820 году организовал первую в Литве выставку изобразительного искусства, на которой были представлены работы его учеников.
Состоял в масонской ложе.
Умер в имении Пушки под Дукштами, где и похоронен.
Творчество
В ранних работах отчётливо влияние французского классицизма, позднее в его произведениях появляются черты романтизма. Писал автопортреты и портреты (Томаша Зана, Яна Снядецкого, Анджея Снядецкого), жанровые сцены в духе раннего романтизма («Турок с конём», «Бабушка и внучка»), акварели и рисунки из городской и сельской жизни с использованием различных техник.
Произведения хранятся в музеях Германии, Литвы, Беларуси и Польши.
- Rustem Maria Mirska.jpg
Мария Мирская, Адам Наполеон Мирский и Барабара Шумская (ок. 1808)
- Rustem-Portret Krystyny Frankowej.jpg
Кристина Франк (ок. 1819)
- Jan Śniadecki.PNG
Ян Снядецкий (1823)
- Józef Hurtig.PNG
Портрет Ю. Хуртига
Напишите отзыв о статье "Рустем, Ян"
Примечания
Ссылки
- [ldmuziejus.mch.mii.lt/Ekspozicijos/VPeksp_astunta_sale.htm Jonas Rustemas] (лит.)
- [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/108431/%D0%A0%D1%83%D1%81%D1%82%D0%B5%D0%BC Рустем Иван Францевич]
Литература
- Rūta Janonienė. Jonas Rustemas. Vilnius: Vilniaus dailės akademijos leidyklab 1999. 360 p. ISBN 9986-571-49-9.
Отрывок, характеризующий Рустем, Ян
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
