Сампиро

Сампиро исп. Sampiro<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Сампиро (справа) в епископском облачении</td></tr>
епископ Асторги
1035 — 1041
Предшественник:	Педро
Преемник:	Педро Гундульфис
Рождение:	около 956
Смерть:	1041(1041)

Сампи́ро (исп. Sampiro; около 956—1041) — епископ Асторги (1035—1041), автор хроники (так называемая хроника Сампиро), описывающей историю королевства Леон с 866 по 982 год. Один из выдающихся хронистов испанского Средневековья.

Биография

Предположительно, Сампиро родился в селении Иглесиас-дель-Кампо (сейчас пригород Соррибаса в испанской области Эль-Бьерсо). В этом селении до сих пор сохранилась часть дома, где, согласно преданию, родился Сампиро. По другим данным, он родился в Саморе.

В молодости Сампиро стал монахом одного из леонских монастырей, Саагуна или Сан-Мигель-де-Памарсана. Из-за набега мавров он бежал в Самору, где поступил на службу к королю Леона. Точная дата этого события не установлена, но известно, что при Бермудо II Сампиро занимал должность королевского нотария и получил от монарха несколько дарений (в том числе, в 990 году). При сыне Бермудо II, Альфонсо V, Сампиро упоминается на должности королевского майордома. В 1035 году он был избран епископом Асторги и управлял епархией до самой своей смерти в 1041 году.

Хроника

Главным трудом Сампиро является названная позднейшими историками его именем хроника, описывающая историю королевства Леон. Написанный на латыни, труд Сампиро состоит из 30 глав и является продолжением так называемой «Хроники короля Альфонсо III», заканчивающейся 866 годом. Изложение обрывается на 982 году, дате начала мятежа Бермудо II против короля Рамиро III.

Хроника дошла до нас в составе более поздних исторических сочинений (например, в «Хронике Силоса», «Хронике Нахеры», хронике Пелайо из Овьедо и других), которые очень тщательно фиксировали факты, изложенные Сампиро, однако интерпретировали их по своему усмотрению. Так, подробно используя хронику Сампиро, Пелайо из Овьедо в своём сочинении представил свою, крайне негативную точку зрения на характер короля Бермудо II, в то время как Сампиро весьма хвалебно описал деятельность этого монарха.

Отсутствие других, столь же подробных и связных изложений истории Леона в описываемый Сампиро период, делает его хронику наиболее ценным источником по истории королевства Леон X века. Сампиро стал одним из первых испано-христианских историков эпохи Реконкисты, имя которого дошло до нашего времени.

Издания хроники

Один из старейших и наиболее полных латинских текстов, с которого делаются переводы и до настоящего времени:

• España Sagrada. — Madrid: En la Oficina de Antonio Marin, 1758. — Т. XIV. — С. 438—457. — 483 с.

Перевод глав 1—19 на испанский язык:

• [www.cervantesvirtual.com/servlet/SirveObras/05813041211669495207857/208480_0003.pdf Cronicon eserito por Sampiro, Obispo de Astorga, por los años de 1000]. Проверено 10 января 2009. [www.webcitation.org/66ODdMLzL Архивировано из первоисточника 24 марта 2012].

Перевод на русский язык:

• [www.vostlit.info/Texts/rus17/Chr_Sampiro/frametext.htm Хроника Сампиро]. Восточная литература. — перевод Дьяконова И. В. Проверено 16 августа 2014.

Литература

• Pérez de Urbel, J. Sampiro: su crónica y la monarquia leonesa en el siglo X. — Madrid: Diana artes gráficas, 1952.

Ссылки

• [www.biografiasyvidas.com/biografia/s/sampiro.htm Sampiro] (исп.). Проверено 10 января 2009. [www.webcitation.org/66ODfIwFM Архивировано из первоисточника 24 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Сампиро

Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.