Свадьба с сосной

Свадьба с сосной (словен. borovo gostüvanje, ženitev z borom, gostüvanje z borom) — словенский обряд региона Прекмурья, исполняемый в Мясопуст.

Описание обряда

Обряд близок восточно- и западнославянской колодке как способ побудить холостую молодёжь свадебного возраста вступить в брак. Если в прошедшем году не было ни одной свадьбы, то в последнее воскресенье перед Великим постом на деревенской площади сходились все жители, кто-то рядился в свадебных персонажей — «сватов», «дружков» и других, и разыгрывалась символическая свадьба. В роли «невесты» выступала сосна, которую выбирали заранее. «Сосну-невесту» называли smreka, а «сосну-жениха» — bor. В лесу ряженый «поп» венчал неженатого парня с сосной. Где-то сосну заменяла девушка. После венчания «дружки» украшали дерево венками и лентами как невесту, клали её на телегу, на бревно под свадебные песни сажали «жениха» (или «невесту»), затем селяне впрягались в тележку и волокли её в село.

См. также

• Курентованье
• Мясопуст
• Пепельная среда в славянской традиции

Литература

• Колодка / [www.inslav.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=831:2011-08-29-08-34-05&catid=12:2009-08-05-10-49-56&Itemid=22 Т. А. Агапкина] // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 1999. — Т. 2: Д (Давать) — К (Крошки). — ISBN 5-7133-0982-7.

Отрывок, характеризующий Свадьба с сосной

Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.