Яблочный Спас

Эта статья — о славянской обрядности. О церковном праздновании см. Преображение Господне.

Яблочный Спас
</td>
«Малороссийские типы. В садку». 1890-е
Тип	народно-христианский
Иначе	Спас, Второй Спас
также	Преображение Господне (церк.)
Значение	Наступление осени и преображение природы
Отмечается	восточными славянами
Дата	6 (19) августа
Празднование	освящение яблок, проводы солнца на закате с песнями
Традиции	угощают яблоками близких и неимущих, пекут пироги с яблоками

Я́блочный Спа́с — праздник в народном календаре славян, отмечаемый 6 (19) августа. Один из первых праздников урожая; день, с которого, согласно поверьям, природа разворачивалась к осени и зиме. У славян-католиков отмечен слабо.

По народным приметам, Яблочный Спас означает наступление осени и преображение природы^{[страница не указана 2790 дней]}. У восточных славян до Яблочного Спаса не позволялось есть яблоки и блюда из плодов нового урожая. В тоже время полагалось срывать и освящать яблоки и другие фрукты нового урожая.

Другие названия

рус. Спас, Великий Спас, Второй Спас, Спас на горе, Средний Спас, Преображение, Преображение Господне^{[страница не указана 2790 дней]}, Праздник первых плодов, Горохов день, Первые осенины, Осенины; укр. Спас другий, Великий Спас; белор. Яблычны Спас, Вялікі Спас, Сярэдні Спас, Другі Спас^{[страница не указана 2790 дней]}; серб. Преображење; болг. Прибризине, Пребразене, Приближине, Сотир, Стратир; польск. Pacskie Przemienienie.

Славянские обычаи и поверья

В этот день в церквях освящали плоды и фрукты нового урожая, мёд, хлебные колосья. Освящённые колосья и семена сохраняли до следующего сева.

Существовало поверье^[где?], что на том свете детям, родители которых до этого дня не едят яблок, раздают гостинцы (среди них и райские яблоки). А тем детям, родители которых пробовали яблоки, — нет. Поэтому многие родители, а особенно те, у которых умерли дети, считают великим грехом съесть яблоко до Второго Спаса. Женщины, потерявшие детей, утром этого дня должны были отнести в храм несколько яблок, освятить, занести и положить на могилки умерших детей. В том случае, если могила ребёнка далеко или вовсе неизвестно где, следует^[когда] освящённое яблоко положить на любую детскую могилу или оставить яблоки в храме. Многие крестьяне освящённые яблоки несли на кладбище и клали на могилы всем умершим родственникам.

В деревнях^[где?] девушки, разговляясь яблоками и думая о суженых, приговаривали: «Что загадано — то надумано! Что надумано — то сбудется! Что сбудется — не минуется!».

В день Яблочного Спаса запекали яблоки, пекли пироги, блины с яблоками, грибами и ягодами. В народных традициях пироги пекли из постного теста.

В этот день провожали закат солнца в поле с песнями. В Новгородской губернии и соседних уездах других губерний вечером собирался хоровод молодёжи, направлявшейся за околицу — в поле. На пригорке молодёжь останавливалась и наблюдала за близким к закату солнцем. Как только солнце касалось горизонта, собравшиеся прекращали разговоры и запевали:

Солнышко, солнышко, подожди!
Приехали господа-бояре
Из Велика-де Новагорода
На Спасов день пировать.
Уж вы ли, господа-бояре,
Вы, бояре старые, новгородские!
Стройте пир большой
Для всего мира крещёного,
Для всей братии названной!
Строили господа-бояре пир,
Строили бояре новогородские
Про весь крещёный мир.
Вы сходитеся, люди добрые,
На велик-званый пир;
Есть про вас мёд, вино,
Есть про вас яства сахарная,
А и вам, крещёный мир,
Бьём челом и кланяемся!

У южных и западных славян Яблочный Спас считался днём, с которого начинался сбор винограда; после освящения его в церкви виноград разрешалось употреблять в пищу. У капанцев в этот день не разрешали есть красный виноград, чтобы человек «не се пребрази», то есть чтобы у него на лице не выступили красные пятна. В этот день в виноградниках хозяева совершали магические действия, направленные на повышение урожайности винограда. Так в Неготинской Крайне (Восточная Сербия) хозяин стрелял по росшему в винограднике подсолнечнику; считалось что чем дальше разлетались семечки из него, тем больше будет урожай винограда.

В Моравии и западной Словакии^{[когда?]} на Яблочный Спас совершали специальный обряд^{[какой?]}, называемый «запиранием винограда».

У сербов бытовало поверье, что на Преображенье «преображается небо и земля» (сербохорв. преображава се и небо и земља), у македонцев существовало поверье, что в этот день улетают ласточки. Македонцы в Велесе считали, что на Преображение открывается небо и можно увидеть Бога и загадать желание (поверье, обычно относимое к Богоявлению или Рождеству).

Поговорки и приметы

• Какой второй Спас, такой и январь.
• Каков день на второй Спас, таков и Покров.
• Сухой день предвещает сухую осень, мокрый — мокрую, а ясный — суровую зиму.
• Встреча осени — Осенины.
• На Второй Спас освящают в церкви яблоки, мёд и горох в стручках.

См. также

• Медовый Спас
• Третий Спас
• Яблочное чаепитие
• Успенский пост или Спасовка

Литература

1. Преображение Господне / [www.inslav.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=831:2011-08-29-08-34-05&catid=12:2009-08-05-10-49-56&Itemid=22 Т. А. Агапкина] // Славянские древности: Этнолингвистический словарь : в 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого; Институт славяноведения РАН. — М. : Международные отношения, 2009. — Т. 4: П (Переправа через воду) — С (Сито). — С. 258—259. — ISBN 5-7133-0703-4, 978-5-7133-1312-8.
2. Алексеев, Л. В. Западные земли домонгольской Руси: очерки истории, археологии, культуры: в 2 кн. Кн. 1. — М.: Наука, 2006. — 289 с. — ISBN 5-02-010351-9.
3. Спасать // Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / авт.-сост. В. И. Даль. — 2-е изд. — СПб. : Типография М. О. Вольфа, 1880—1882. — Т. 4.</span>
4. Золотые правила народной культуры / О. В. Котович, И. И. Крук. — Мн.: Адукацыя i выхаванне, 2010. — 592 с. — 3000 экз. — ISBN 978-985-471-335-9.
5. Коринфский А. А. Народная Русь. — М.: Издание книгопродавца М. В. Клюкина, 1901. — 723 с.
6. Ляховская, Л. П. Православная обрядовая кухня : праздники, традиции, обычаи, обряды. — СПб.: Кристалл, 2001. — 446 с. — (Мир увлечений). — ISBN 5-306-00118-1.
7. Надель-Червинская М. [books.google.ru/books?id=YC2x9H6hmVcC&dq=%D0%9F%D0%BE%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F+%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F+%D1%81%D1%83%D0%B1%D0%B1%D0%BE%D1%82%D0%B0&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Личные имена русской паремиологии. Лингвокультурологический словарь] / Рецензент — dr hub. Tatiana Stepnowska. — Тернополь: Крок, 2011. — 258 с. — (Библиотека Научного Альманаха «Studia Methodologica»). — ISBN 978-966-2362-86-2.
8. Некрылова А. Ф. Круглый год. — М.: Правда, 1991. — 496 с. — ISBN 5-253-00598-6.
9. Некрылова А. Ф. Русский традиционный календарь: на каждый день и для каждого дома. — СПб.: Азбука-классика, 2007. — 765 с. — ISBN 5352021408.
10. Некрылова А. Ф. Осинский ежегодник Вып. 1. Краеведческое издание / Под ред. В. А Алексеева. — Оса: Росстани, 1993. — 80 с.
11. Полищук Н. С. [www.booksite.ru/fulltext/rus/sian/235.htm#74 Развитие русских праздников] // [www.booksite.ru/fulltext/rus/sian/index.htm Русские] / В. А. Александров, И. В. Власова, Н. С. Полищук. — М.: Наука, 1999. — С. 573–601. — ISBN 5-02-009558-3.
12. Русские: народная культура (история и современность) / Отв. ред. И. В. Власова. — М.: ИЭА РАН, 2000. — Т. 4. Общественный быт. Праздничная культура. — 244 с. — ISBN 5-201-13720-2.
13. Тарханова А. От морозов до морозов: фенологические наблюдения. — Тюмень: Экологический фонд Ханты-Мансийского автономного округа. Изд-во Ю. Мандрики, 2000. — 222 с.
14. Чичеров В. И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI — XIX веков (Очерки по истории народных верований) / Отв. ред. В. К. Соколова. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1957. — 235 с.
15. [www.booksite.ru/localtxt/enc/ikl/ope/diya/enciklopedya_obryad/11.htm Энциклопедия обрядов и обычаев] / Составители: Л. И. Брудная, З. М. Гуревич, О. Л. Дмитриева. — СПб.: Респекс, 1996. — 560 с. — ISBN 5-7345-0063-1.
16. Васілевіч Ул. А. [starbel.narod.ru/kalendar.htm Беларускі народны каляндар] // Паэзія беларускага земляробчага календара. Склад. Ліс А.С.. — Мн., 1992. — С. 554—612.  (белор.)
17. Лозка А. Ю. Беларускі народны каляндар. — Мн.: Полымя, 2002. — 238 с. — ISBN 98507-0298-2.  (белор.)

Ссылки

• [www.ethnomuseum.ru/section62/2092/2089/4280.htm Преображение (Яблочный Спас)] // Российский Этнографический Музей
• [days.pravoslavie.ru/Days/20150806.html Преображение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа] // Православный календарь (pravoslavie.ru)

Отрывок, характеризующий Яблочный Спас

– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.