Селевк II Каллиник

Селевк II Каллиник др.-греч. Σέλευκος Β' Καλλίνικος<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Царь государства Селевкидов
246—225 год до н. э.
Предшественник:	Антиох II Теос
Преемник:	Селевк III Керавн
Рождение:	265 до н. э.(-265)
Смерть:	225 до н. э.(-225)
Отец:	Антиох II Теос
Мать:	Лаодика I
Супруга:	Лаодика II
Дети:	1. Селевк III Керавн 2. Антиох III Великий 3. Антиохида (жена Ксеркса Армянского)

Селевк II Каллиник (др.-греч. Σέλευκος Β' Καλλίνικος, «Каллиник» — «добрый победитель», ок. 265 до н. э. — 225 до н. э.) — царь Сирии (с 246 до н. э.) из династии Селевкидов. Сын Антиоха II Теоса.

Провозглашён царём матерью Лаодикой после убийства её сторонниками второй жены Антиоха II Береники и её сына.

Эта междоусобица положила начало третьей Сирийской войне (246 — 241 до н. э.). Египетский царь и брат Береники Птолемей III Эвергет вторгся на территорию державы Селевкидов и дошёл до реки Тигр, подчинив восточные провинции страны (Месопотамию). В то же время египетский флот достиг побережья Малой Азии.

Селевку удалось удержать внутренние районы Малой Азии. Когда Птолемей III вернулся в Египет, Селевк возвратил северную Сирию с Дамаском и ближние провинции Ирана. В 241 году до н. э. с Египтом был заключён мир.

Младший брат Селевка Антиох Гиеракс вместе с матерью Лаодикой выступил против него. Около 235 года до н. э. у Анкиры Селевк потерпел сокрушительное поражение, в результате брат получил во владение территории за Таврскими горами (Киликия).

После Селевк предпринял безрезультатный военный поход против Парфии. По некоторым источникам он даже провёл несколько лет в заключении у парфянского царя. Другие источники утверждают, что он заключил мир с парфянским царём Аршаком I, который признал верховную власть Селевка.

При Аттале I началось завоевание Малой Азии Пергамом. Антиох Гиеракс, после неудачных попыток захватить владения брата, в 229 году до н. э. был разбит Атталом I. После потери власти над собственными территориями Антиох Гиеракс бежал во Фракию в 227 году до н. э., где попал в плен, а при бегстве из плена его убили в 226 году до н. э.

Примерно через год Селевк погиб, упав с лошади.

Ссылки

• [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0003.001/781?rgn=full+text;view=image Селевк II Каллиник] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.

Литература

• Абакумов А. А. Восточный поход Селевка 2-го: Был ли царь в плену у парфян? // Древнейшие государства Восточной Европы: Проблемы эллинизма и образования Боспорского царства. 2012. – М., 2014. – с. 331-342.

• Балахванцев А. С. Селевк 2-й Каллиник и Парфия // Межгосударственные отношения и дипломатия в античности. Ч. 1. - Казань, 2000. - С. 201-217.
• Bevan E.R. The House of Seleucus. V. 1. - L., 1902. - P. 181-203.
• Bouché-Leclercq A. Histoire des Séleucides (323-64 avant J.-C.). - P., 1913. - P. 95-119.

Отрывок, характеризующий Селевк II Каллиник

– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.