Серов, Владимир Александрович
| Владимир Серов | ||||
 | ||||
| Имя при рождении: |
Владимир Александрович Серов | |||
|---|---|---|---|---|
| Место рождения: |
Эммаус, Тверской уезд, Тверская губерния, Российская империя | |||
| Место смерти: | ||||
| Жанр: |
историко-революционный жанр | |||
| Учёба: | ||||
| Стиль: | ||||
| Влияние: | ||||
| Награды: |
| |||
| Звания: | ||||
| Премии: |
| |||
Влади́мир Алекса́ндрович Серо́в (21 июля 1910, Эммаус, Тверская губерния — 19 января 1968, Москва) — советский живописец и график, педагог, профессор. Президент Академии художеств СССР в 1962—1968 гг.
Академик АХ СССР (1954; член-корреспондент 1947). Народный художник СССР (1958). Лауреат двух Сталинских премий (1948, 1951). Член ВКП(б) с 1942 года.
Содержание
Биография
Родился 8 (21) июля 1910 года в селе Эммаус (ныне Тверской области). В 1931 году окончил Всероссийскую Академию художеств (мастерская В. Е. Савинского). В 1931—1933 учился в аспирантуре ЛИЖСА при Всероссийской Академии художеств у Исаака Бродского. Преподавал в ленинградской Академии художеств (1933—1942). В Великую Отечественную войну и блокаду оставался в осаждённом Ленинграде. Будучи председателем Ленинградского Союза советских художников (возглавлял Союз в 1941—1948 годах) участвовал в работе объединения «Боевого карандаша», затем в послевоенном восстановлении художественной жизни Ленинградского Союза.
Автор картин на историко-революционные темы, портретов, пейзажей, натюрмортов. В картинах Серова В. А., посвященных событиям Октябрьской революции и первых лет советской власти исторические события интерпретирируются в духе официальной историографии 1940—1960 годов.
Серов занимался также книжной иллюстрацией, неизменно выбирая произведения отечественной классики «первого ряда». Ему принадлежат иллюстрации к поэме Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» (чёрный карандаш, соус, гуашь, 1948—1949), к роману Л. Н. Толстого «Война и мир» (преимущественно темпера, 1951—1953), к книгам А. С. Пушкина, М. Горького и др. В 1957—1962 гг. Серов создал очень интересную серию цветных иллюстраций к «Слову о полку Игореве».
Серов является также автором ряда политических плакатов: «Овладевай техникой, будь в первых рядах строителей социализма» (1934); «Заменим!» (1941); «Защитим город Ленина» (1941); «Мы отстояли Ленинград. Мы восстановим его!» (хромолитография, 1944).
Действительный член (1954), президент АХ СССР с 1962 года. Первый секретарь правления СХ РСФСР (1960—1968).
Член ВКП(б) с 1942 года. Член ЦРК КПСС с 1961 года. Депутат ВС РСФСР с 1958 года.
В. А. Серов умер 19 января 1968 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. В 1980 году на родине художника в с. Эммаус Тверской области открыт Мемориальный художественный дом-музей Владимира Александровича Серова. В Москве на доме (наб. Тараса Шевченко, 1/2), в котором в жил В. А. Серов, установлена мемориальная доска.
Главные работы
- «Сибирские партизаны» (1934, Музей им. И. И. Бродского, г. Бердянск)
- «На Юденича» (1934, Государственный центральный музей современной истории России, Москва).
- «Приезд В. И. Ленина в Петроград в 1917 году», 1937
- «Штаб Чапаева» (1938, Центральный музей вооруженных сил. Экспонировалось на выставке «20 лет РККА»)
- «Ледовое побоище» (1942, ГРМ)
- «Последний патрон» (1942, Музей обороны Ленинграда)
- «Балтийский десант» (1942, Центральный музей Военно-Морского Флота, Санкт-Петербург)
- «Въезд Александра Невского в Псков» (1945, ГРМ)
- «В. И. Ленин провозглашает Советскую власть» (1947, КНР, вариант — 1962, ГТГ)
- «Ходоки у Ленина» (1950, ГТГ. Вариант — Центральный музей В. И. Ленина, Москва, ныне в ГИМ)
- «Зимний взят!» (1954, ГТГ)
- «Ждут сигнала (Перед штурмом)» (1957, ГТГ)
- «Декрет о мире» (1957, ГТГ)
- «Декрет о земле» (1957, ГТГ)
- «Рабочий» (1960)
- Серия из 10 цветных иллюстраций к «Слову о полку Игореве», 1957—1962 (бумага, темпера); оригиналы в Ростовском художественном музее; ил. опубликованы в 1963 г. вместе с переводом В. А. Жуковского, в дальнейшем никогда не переиздавались.
- «Сталевар», 1966
Награды и звания
- Сталинская премия первой степени (1948) — за картину «Ленин провозглашает Советскую власть» (1947)
- Сталинская премия второй степени (1951) — за картину «Ходоки у В. И. Ленина» (1950)
- Народный художник РСФСР (28 июня 1956)
- Народный художник СССР (1958)
- два ордена Ленина
- орден Трудового Красного Знамени и медали
Память
В родном селе В. А. Серова в честь 70-летия со дня его рождения (1980 г.) был открыт художественный музей. Сейчас это один из филиалов Тверской областной картинной галереи (Мемориально-художественный музей Владимира Серова).
В годы ученичества и студенчества, а также позднее, уже будучи известным художником, Владимир Александрович неоднократно приезжал в Эммаус и подолгу здесь жил и работал.
В музее экспонируется автопортрет художника, написанный в блокадном Ленинграде (во время войны художник участвовал в работе объединения «Боевой карандаш»), личный ящик с красками, портрет матери художника, жены Генриэтты Сергеевны — очень красивой женщины, в которой текла еврейская и цыганская кровь, этюды к картинам. Очень хорош портрет дочери художника Маши. И жена, и дочь художника не раз бывали в этом музее.
См. также
Напишите отзыв о статье "Серов, Владимир Александрович"
Литература
- Бойков В. Изобразительное искусство Ленинграда. Заметки о выставке ленинградских художников. // Ленинградская правда, 1947, 29 ноября.
- Серов В. А. Автобиография // Мастера советского изобразительного искусства. Автобиографические очерки. Т. I. — M.: Искусство, 1951.
- Коровкевич C. Ярче и глубже показывать новое, передовое. Заметки о весенней выставке работ ленинградских художников. // Вечерний Ленинград, 1954, 12 июня.
- Серов В. В борьбе за социалистический реализм. Сборник статей. М., 1963.
- Бетхер-Остренко И. Художественная летопись истории. // Вечерний Ленинград, 1964, 28 января.
- Вторая Республиканская художественная выставка «Советская Россия». Живопись. Скульптура. Графика. Монументально-декоративное и театрально-декорационное искусство. Каталог. — М: Советский художник, 1965. — с.3,36.
- Подвиг века. Художники, скульпторы, архитекторы, искусствоведы в годы Великой Отечественной войны и блокады Ленинграда. Л: Лениздат, 1969.
- Серов В. Каталог выставки произведений. Живопись, графика. М., 1981.
- Коровкевич С. В. А. Серов. — Л., 1967.
- Яковлева Л. Величие подвига. // Вечерний Ленинград, 1975, 27 мая.
- Изобразительное искусство Ленинграда. Каталог выставки. — Л: Художник РСФСР, 1976. — с.30,41,187.
- Дмитренко А. Человек на своей земле. // Ленинградская правда, 1977, 20 ноября.
- Лебедев А. Владимир Серов. — М., 1984.
- Русское искусство XX века. — М.: Трилистник, 2000.
- Москва — Берлин / Berlin — Moscau, 1900—1950: Изобразительное искусство, фотография, архитектура, театр, литература, музыка, кино / Науч. ред. Антонова И. А. (Москва), Меркерт Й. (Берлин). — Москва; Берлин; Мюнхен: Галарт, Престель.- 1996.
- Лебедев П. Русская советская живопись. Краткая история. — М.: Сов. художник, 1963.
- Русская живопись. Энциклопедия. — М.: «Изд-во Астрель», 2003.
- Степанян Н. Искусство России XX века: Взгляд из 90-х. — М.: ЭКСМО-Пресс, 1999.
- Иванов С. Неизвестный соцреализм. Ленинградская школа. СПб., НП-Принт, 2007. С.48, 359, 384, 388—390, 392, 393, 399, 403, 405—407. ISBN 5-901724-21-6, ISBN 978-5-901724-21-7.
- Юбилейный справочник выпускников Санкт-Петербургского Государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Российской Академии художеств. 1915—2005. — Санкт-Петербург: ЗАО «Первоцвет», 2007.
- Живопись первой половины ХХ века (К) / Альманах. Вып.226. СПб., Palace Edition, 2008. С.15.
Примечания
Ссылки
- [artclassic.edu.ru/catalog.asp?cat_ob_no=12565&ob_no=18491 Материалы о В. А. Серове на Российском общеобразовательном портале]
- [gallery.tver.ru/exhibitions/showroom/10.html Виртуальная выставка к 100-летию Владимира Серова. Тверская областная картинная галерея.]
- [tver.livejournal.com/975527.html Эммаус — родина В. А. Серова]
Отрывок, характеризующий Серов, Владимир АлександровичХ Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры. Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду. Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение. Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов. Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать. Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы. В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо: «По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества». Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии. Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха. 29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось. Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова. Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему. – C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.] В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни. Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка. Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке. Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт. Категории:
Навигация | |||||||||||||||||||||||||
