Список противокорабельных ракет
Поделись знанием:
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
Это — список противокорабельных ракет.
Противокорабельные ракеты и самолёты-снаряды | |||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Модель | Изображение | Страна | Вид снаряжения | Годы выпуска | Заряд, кг | БЧ, кг | Скорость, М. | Дальность, км. | Выпуск | Примечания | |
Henschel Hs 293 | Германия | УАБ | 1943-1944 | 300 | - | - | 12 | - | - | ||
Henschel Hs 294 | - | Германия | УАБ | - | - | - | - | - | - | - | |
Yokosuka MXY7 Ohka | Япония | Самолёт-снаряд | 1944-1945 | 600-1200 | - | 570-650 км/ч. | 40 км | 850 | - | ||
ANF/ANNG/ASURA | совм. | проект, который скорее всего не будет осуществлён | |||||||||
Marte Mk2[1] | совм. | фирма MBDA | |||||||||
ANL/FASSGW[2] | Франция / Англия | новый проект | |||||||||
Martín Pescador | Аргентина | ракета «воздух-земля» | 1983-1990 | 40 кг | 2,3 М | 8 км | 50 | ||||
CITEFA AS-25K | Аргентина | ракета «воздух-поверхность» | |||||||||
Sea Eagle | Англия | ПКР | 1985-н. в. | 230 кг | 0,85 М | 110 км | |||||
Sea Skua | Англия | ПКР | 1982-н. в. | 9 кг | 35 кг | 0,8 М | 3-25 км | ||||
Gabriel Mk1 - Mk3 | Израиль | ПКР | 1970-н. в. | 180 кг | 0,75 М | 35 км | |||||
БраМос (BrahMos) | Индия | сверхзвуковая ПКР | 2001-н. в. | 300 кг | 2 М | 120-300 км | Наиб. скорость и дальн. зав. от высоты полёта | ||||
Kowsar | Иран | ||||||||||
Kosar1 | Иран | ||||||||||
Kosar3 | Иран | ||||||||||
Noor | Иран | ПКР | 2000-н. в. | 155 кг | 120 км | Высота полёта 20 м. | |||||
Nasr | Иран | ПКР | 2010-н. в. | 150 кг | 0,9 М | 35 км | |||||
Sea Killer Mk1, Mk2 | Италия | ||||||||||
Otomat Mk1, Mk2 | Италия | ПКР | 1974-н. в. | 65 кг | 210 кг | 1000— 1100 км/ч, | 180 км | 900 шт | |||
Шанъю-1 — клон П-15[3] (кит. трад. 上游一號, упр. 上游一号, пиньинь: shàng yóu yī hào, палл.: шан ю и хао, буквально Исток 1, экспортное обозначение — FL-1, индекс НАТО — CSS-N-1 Scrubbrush) (Shang You 1) | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Шанъю-2[4] (кит. трад. 上游二號, упр. 上游二号, пиньинь: shàng yóu èr hào, палл.: шан ю эр хао, буквально Исток 2, экспортное обозначение — FL-2, индекс НАТО — CSS-N-5 Sabot) — развитие Шанъю-1 (Shang You 2) | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Хайин-1 (кит. трад. 海鷹一號, упр. 海鹰一号, пиньинь: hǎi yīng yī hào, палл.: хай ин и хао, буквально Морской орёл 1, индексы НАТО — CSS-N-2 Safflower («корабль-корабль») и CSS-С-2 Silkworm («берег-корабль»)) — развитие Шанъю-1 (Hai Ying 1) | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Инцзи-1 (кит. трад. 鷹撃一號, упр. 鹰击一号, пиньинь: yīng jī yī hào, палл.: ин цзи и хао, буквально Атакующий орёл 1, экспортное обозначение — C-101, индекс НАТО — CSS-N-4 Sardine) — версия Хайин-1 (HY-1) с ПВРД (en:C-101) (есть путаница YJ-1 или YJ-16) | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Хайин-3 (кит. трад. 海鷹三號, упр. 海鹰三号, пиньинь: hǎi yīng sān hào, палл.: хай ин сань хао, буквально Морской орёл 3, экспортное обозначение — C-301, индекс НАТО — CSS-С-6 Sawhorse («берег-корабль»)) — Hai Ying 3 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Хайин-4 (кит. трад. 海鷹四號, упр. 海鹰四号, пиньинь: hǎi yīng sì hào, палл.: хай ин сы хао, буквально Морской орёл 4, экспортное обозначение — C-401, индекс НАТО — CSS-С-7 Sadsack) — Hai Ying 4 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Инцзи-6 YJ-6, C-601, CAS-1 Kraken | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Тяньлун-6 (кит. трад. 天龍六號, упр. 天龙六号, пиньинь: tiān lóng liù hào, палл.: тянь лун лю хао, буквально Небесный дракон 6) — TL-6 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
TL-10 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
YJ-62 — C-602, Yingji 62 | КНР | ПКР | 2004-н. в. | 300 кг | 0,9 М | 400 км | |||||
YJ-7 — C-701, Ying Ji 7 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
C-704 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
YJ-8 C-801, CSS-N-4 Sardine, Ying Ji 8 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
YJ-82 C-802, CSS-N-8 Saccade | КНР | ПКР | 1989-н. в. | 165 кг | 0,9 М | 120 км | |||||
YJ-12 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Дунхай-10 (кит. трад. 東海十號, упр. 东海十号, пиньинь: dōng hǎi shí hào, палл.: дун хай шы хао, буквально Восточное море 10) DH-10 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Хунняо-1 — (кит. трад. 紅鳥一號, упр. 红鸟一号, пиньинь: hóng niǎo yī hào, палл.: хун няо и хао, буквально Красная птица 1) Hong Niao-1 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
HN-2 — Hong Niao-2 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
HN-3 — Hong Niao-3 | КНР | ПКР | -н. в. | ||||||||
Penguin (ракета) Mk-1, Mk-2, Mk-3 | Норвегия | ПКР | 1972, 1987-н. в. | 113, 120 кг | 0,7-0,8 М | 20 км (Mk-1), 40 км (Mk-3) | |||||
Naval Strike Missile (NSM) | Норвегия | ПКР | 2007-н. в. | 120 кг | 0,95 М | 3-185 км | |||||
Шторм (проект) | СССР / Россия |
ПКР | |||||||||
П-1 «Стрела» (4К32 - КСЩ - Корабельный снаряд «Щука») | СССР / Россия |
ПКР | 1958-1977 | 320 кг | 40 км | ||||||
П-5 4К34, SS-N-3 Sepal/Shaddock | СССР / Россия |
ПКР | 1959 | 800-1000 кг | 1250 км/ч | 500 км | |||||
П-15 Термит, П-15М 4К40, SS-N-2 Styx | СССР / Россия |
ПКР | 1960, 1972 (П-15М)-н. в. | 480 или 513 (П-15М) кг |
320 м/с | от 8 до 40 или 80 (П-15М) км. |
|||||
П-25 (проект) | СССР / Россия |
ПКР | -н. в. | ||||||||
П-6/П-35 | СССР / Россия |
ПКР | 1962 -н. в. | 930 кг | 1,5 М | 300 км. | |||||
П-70 Аметист 4К66, SS-N-7 Starbright | СССР / Россия |
ПКР | 1968-1992 | 1000 кг | 1160 км/ч | 80 км. | |||||
П-120 Малахит 4К85, SS-N-9 Siren | СССР / Россия |
ПКР | 1972 -н. в. | 800 кг | 0,9 М | 15-120 км. | |||||
П-270 Москит 3M80, SS-N-22 Sunburn | СССР / Россия |
ПКР | 1975 -н. в. | 500-1000 кг | 2-2,5 М | 10-120 км. | |||||
П-500 Базальт 4К80, SS-N-12 Sandbox | СССР / Россия |
ПКР | 1984 (снята с воор.) | 150 кг | 300-320 кг | 2,25 М | 550 км. | ||||
П-700 Гранит 3M45, SS-N-19 Shipwreck | СССР / Россия |
ПКР | 1983-н. в. | 518-750 кг | 1,5-2,5 М | 550 (625) км. | |||||
П-800 Оникс (Яхонт) 3M55, SS-NX-26 Oniks/Yakhont | СССР / Россия |
ПКР | конец 1970-х по н. в. | 200-300 кг | 2-2,6 М | 120-300 и более км. | |||||
Калибр | СССР / Россия |
ПКР | кг | М | км. | ||||||
П-1000 Вулкан 3M70 | СССР / Россия |
ПКР | 1987-н. в. | 500 кг | 2-2,5 М | 550 км. | |||||
Р-27К 4K18, SS-NX-13 | СССР / Россия |
ПКР | 1968-1989 | ок 500 кг? | ? М | 900 км. | на вооружение не принималась | ||||
КС-1 Комета | СССР / Россия |
ПКР | 1953-1969 | 600 кг | 0,9 М | 90 км. | |||||
КСС (на основе КС-1 Комета) | СССР / Россия |
ПКР | |||||||||
С-2 Сопка (на основе КС-1 Комета) | СССР / Россия |
ПКР | -н. в. | ||||||||
К-10С | СССР / Россия |
ПКР | |||||||||
К-12БС (проект) | СССР / Россия |
ПКР | |||||||||
Х-20М (проект) | СССР / Россия |
ПКР | |||||||||
КСР/КСР-2 | СССР / Россия |
ПКР | |||||||||
К-11 (КСР-11) | СССР / Россия |
ПКР | |||||||||
КСР-5 | СССР / Россия |
ПКР | 1969 | снята с воор. | 1000 кг. | 3,0 М | 300-700 км | ||||
Х-15С AS-16 Kickback | СССР / Россия |
ПКР | 1988-н. в. | 150 кг. | 5 М (пикир.) | 60-150 км | Носители: Ту-22М3, Ту-160, Ту-95МС6 | ||||
Х-22 (Буря) | СССР / Россия |
ПКР | 1971-н. в. | 630-900 кг. | 3,5-4,6 М | 140-300 км | |||||
Х-29 | СССР / Россия |
ПКР | 1980-н. в. | 116 кг | 317 кг. | 600-1250 км/ч | 2-(8-30) км | ||||
Х-31А | СССР / Россия |
ПКР | 1989-н. в. | 94 кг. | 3,1 М | 7,5-70 км | |||||
Х-35 Уран 3M24, SS-N-25 Switchblade | СССР / Россия |
ПКР | 2003-н. в. | 145 кг. | 0,9 М | 130 км | |||||
Х-41(не принят. на воор. авиац. вар. Москита) | СССР / Россия |
ПКР | |||||||||
Х-45 | СССР / Россия |
ПКР | 500-1000 кг. | 7000 км/ч | 600 км | ||||||
Х-59 | СССР / Россия |
ПКР | 1980-н. в. | 320 кг. | 0,72-0,88 М | 115-285 км | |||||
Х-90 | СССР / Россия |
ПКР | 4-5 М | 3000-3500 км | |||||||
3M10 - вариант РK-55 (по классификации НАТО — SS-N-21 Sampson) | СССР / Россия | ПКР | |||||||||
П-10, П-20, П-22, П-40 | СССР / Россия | ПКР | |||||||||
AGM-65F Maverick ??? | США | Ракета «воздух-поверхность» | 1972-н. в. | 57, 135 кг. | 0,93 М | 28 км | >75 000 шт. | ||||
RGM-66F | США | ПКР на базе зенитной ракеты | 1973(не принята на вооружение) | 1,8-2,0 М | 60-120 км | ||||||
AGM/RGM/UGM-84 Harpoon | США | ПКР | 1977-н. в. | 225, 235 кг. | 0,85 М | 120-280 км | > 5500 шт. | ||||
UGM-89 Perseus (проект) | США | ПКР | |||||||||
RGM/UGM-109B TASM (Томагавк) | США | противокорабельная модификация крылатой ракеты | 1983-1994 | 450 кг. | до 880 км/ч | 450-550 км | Около 1000 шт. | ||||
YBGM-110B (проект) | США | ПКР | |||||||||
AGM-119 Penguin (Пингвин) | США | ПКР | 1972, 1987-н. в. | 113-120 кг. | 0,7-0,8 М | 20-40 км | |||||
Сюнфэн 1 - клон Gabriel | Тайвань | ПКР | |||||||||
Сюнфэн 2 | Тайвань | ПКР | 2008-н. в. | 180 кг | 0,85 М | 160 км | |||||
Сюнфэн 2Е | Тайвань | ракета «поверхность-поверхность» | 2008-н. в. | 200 кг. | 0,85 М | 600 км | |||||
Сюнфэн 3 | Тайвань | ПКР | 2011-н. в. | 2,0 М | 150 км | ||||||
AS-15TT | Франция | ПКР | |||||||||
Exocet MM-38 | Франция | ПКР | 1975-н. в. | 50 кг. | 165 кг. | 0,93 М | 40 км | ||||
Exocet AM/SM-39 | Франция | ПКР | 1979-н. в. | 50 кг. | 165 кг. | 0,93 М | 50 км | ||||
Exocet MM-40 | Франция | ПКР | 1981-н. в. | 50 кг. | 165 кг. | 0,93 М | 70 км | ||||
Kormoran 1 | ФРГ | ПКР | 1974-н. в. | 165 кг. | 0,9 М | 23 км | |||||
Kormoran 2 | ФРГ | ПКР | 1991-н. в. | 220 кг. | 0,95 М | 35 км | |||||
RB-04[en] | Швеция | ПКР | |||||||||
RBS-15 Mk1 | Швеция | ПКР | 1985-н. в. | 200 кг. | 0,8 М | 90 км | |||||
RBS-15 Mk2 | Швеция | ПКР | 1997-н. в. | 200 кг. | 0,8 М | 100 км | |||||
RBS-15 Mk3 | Швеция | ПКР | 2004-н. в. | 200 кг. | 0,8 М | 200 км | |||||
Type 80 ASM-1[5] | Япония | ПКР | 1980-н. в. | 150 кг. | 0,9 М | 50 км | |||||
SSM-1 Тип 88 | Япония | ПКР | 1988-н. в. | 225 кг. | 0,9 М | 150 км | |||||
SSM-1B Тип 90 | Япония | ПКР | 1990-н. в. | 260 кг. | 0,9 М | 150 км | |||||
ASM-1C Тип 91 | Япония | ПКР | 1991-н. в. | 220 кг. | 0,9 М | 150 км | |||||
ASM-2 Тип 93 | Япония | ПКР | 1993-н. в. | 220 кг. | 0,9 М | 180 км | |||||
SSM-2 Тип 12 | Япония | ПКР | 2012-н. в. | 250 кг. | 0,9 М | 250 км | |||||
ASM-3 (проект) | Япония | ПКР |
См. также
Напишите отзыв о статье "Список противокорабельных ракет"
Примечания
- ↑ [www.mbda-systems.com/mbda/site/ref/scripts/EN_Marte-MK2_216.html Marte, marte MK2/N, missile system — MBDA MIssile system]
- ↑ [www.armedforces.co.uk/projects/raq40f79dafdb97d Advanced Naval Anti-Ship Missile — Defence Projects — Armed Forces — Defence Suppliers Directory]
- ↑ [www.fas.org/man/dod-101/sys/missile/row/prc.htm Chinese Conventional Missiles]
- ↑ [www.globalsecurity.org/military/world/china/missile.htm Chinese Missiles]
- ↑ [www.designation-systems.net/non-us/japan.html#_Missiles Japanese Military Aircraft Designations (after 1945)]
Ссылки
- Рябчиков А. В. [rbase.new-factoria.ru/pub/article_pkr/page3.shtml Тактико-технические характеристики основных ПКР] — Информационно-новостная система «Ракетная техника»
Отрывок, характеризующий Список противокорабельных ракет
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…