Тарума (государство)
Тарума | ||||
| ||||
---|---|---|---|---|
Тарума | ||||
Столица | Сундапура | |||
Язык(и) | Сунданский, санскрит | |||
Религия | Индуизм | |||
Форма правления | Монархия | |||
Преемственность | ||||
← Салаканагара Шривиджайя → |
Тару́ма (индон. Taruma), также Таруманага́ра (индон. Tarumanagara, «буквально — государство Тарума») — раннее яванское государство, находившееся на западе острова, основанное сундами[1].
Содержание
История
Согласно книге Мухарши, Нусантаре, Тарума была основана Джаясингаварманом в 358 году. Джаясингаварман бежал из индийского города Саланкаяны, захваченного Самудрагуптой, на Яву. Там он женился на дочери царя Салаканагары Девавармана VIII. Джаясингаварман умер в 382 году, и был захоронен на месте современного города Бексаси. Его сын, Дхармаяварман правил в 382—395 годах. Следующим правитилем Тарумы стал Пурнаварман, который царствовал в 395—434 годах. При Пурнавармане Салаканагара стала Тарумой. Пурнаварман подчинил ей 48 мелких соседних государств.
В 397 году Пурнаварман перенёс столицу Тарумы в Сундапуру. Это первое использование слова «Сунда»[2]. Сундапура, скорее всего, находилась недалеко от современной Джакарты.
Пурнаварман оставил множество «памятных камней».
Ок. 530 года царь Сурьяварман перенёс столицу из Сундапуры в неизвестный город к востоку от старой столицы.
В 650 году Тарума проиграла войну Шривиджайе. Это привело к глубокому упадку, разделению страны и покорению Тарумы Шриваджайей ок. 670 года.
Правители
Правитель | Начало правления | Конец правления |
---|---|---|
Дхармаяварман | 372 | 395 |
Пурнаварман | 395 | 434 |
Вишнуварман | 434 | 455 |
Индраварман | 455 | 515 |
Кандраварман | 515 | 535 |
Сурьяварман | 535 | 561 |
Кертаварман | 561 | 628 |
Линггаварман | 628 | 650 |
Тарусбава | 670 | 670 |
Напишите отзыв о статье "Тарума (государство)"
Примечания
Литература
- Николай Сычёв. Книга династий. — АСТ, Восток-Запад. — Т. 2005. — 960 с. — 2500 экз. — ISBN 5170324960, 5478001813.
|
Это заготовка статьи по истории Индонезии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Тарума (государство)
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.