Амараси
Амара́си — историческое государственное образование, существовавшее на территории современной Индонезии в западной части острова Тимор. В XVII — XVII веках находилось в колониальной зависимости от Португалии, позднее перешло под контроль Нидерландов как часть Нидерландской Ост-Индии.
Ранняя история
О происхождении Амараси упоминается в различных легендах. Самая старая из них указывает, что они прибыли из королевства Вефали. Член королевской семьи, Нафи-Раси случайно разбил ценную чашу, и был вынужден бежать из-за гнева своих братьев и сестёр. Со своими последователями, Нафи отправился в Бебоки-Инсану, на южном побережье Западного Тимора. Благодаря наличию огнестрельного оружия, которое он приобрёл вероятно у Португальцев, сумел основать новое королевство. Новые люди, позже прибывшие из Белу, укрепили позицию Нафи Раси.[1] Несмотря на предполагаемое белунийское происхождение, население Амараси принадлежали к народам атони, разговаривая на диалекте уаб мето.
Европейские источники упоминали, что королевство Амараси было могущественным образованием на Западном Тиморе в начале 17 века. Королевство находилось под сильным влиянием католической церкви за счёт доминиканских миссионеров в 1630-х годах, что было очень важно для португальских колонизаторов. В результате позже королевство Амараси вело борьбу с Ост-Индской компанией, которая пыталась укрепить свою власть на Тиморе, чтобы добывать там коммерчески ценное сандаловое дерево. Амараси одержали крупную победу, разгромив голландскую экспедицию во главе с Арнольдом ван де Вламингом Аудсхорном (1656 год).[2] После этого в течение века королевство оставалось вассалом Португалии, параллельно давая отпор набегам, организованных в рамках Ост-Индской компании, по факту это была пассивная война и охота за головами.[3] По факту Амарази считались главной опорой португальской власти на Тиморе в ту эпоху.[4]
Под властью голландцев
В 1749 году войны Амараси приняли участие с топассами в крупномасштабной военной антиголландской компании в Купанге. В результате голландцы одержали победу, Топассы были полностью разгромлены, а войска Амараси кинулись в бегство и впоследствии королевство попало под власть Ост-Индии. В 1752 году королевство Амараси предприняло попытку выйти из нового голландского владычества, и обратно присоединиться к португальскому лагерю. В результате голландцы учинили погромы, убив или захватив часть жителей в качестве рабской силы, в результате король Амараси покончил самоубийством. Проводить собрания королевству было разрешено только через несколько лет на своих старых землях. Само ослабление королевства оставалось в интересах голландцев вплоть до 1940-х годов.[5]
В 1820-е годы Амараси состояли из трёх регионов: Буварейн под предводительством верховного правителя (Най Джуфа Наек) и два вассальных образования - Талба и Хоумен. В 19 веке было образовано уже 5 регионов. Все районы находились под непосредственным владычеством раджи (короля), каждый регион возглавлял амаф (староста). В 1930 году население Амараси составляло 16832 человек, а его площадь составляла около 740 км2.[6] Во время японской оккупации Индонезии, (1942-1945) короля Амараси Х. А .Хороха обвинили в сотрудничестве с японцами, который набирал женщин для станций утешения и набирал среди рабочего населения ромуся, работавших на японцев. После капитуляции Японии, раджа начал выступать категорически против возвращения голландского правления.[7] В первые годы после достижения независимости Индонезии в 1949 году Амараси впервые за многие века стало самостоятельным княжеством, однако в 1962 году княжество перестало существовать, после того, как индонезийская республика отменила традиционное управления Тимора. В настоящее время территория княжества входит в состав индонезийской провинции Восточные Малые Зондские острова.
Галерея
- COLLECTIE TROPENMUSEUM De Radja van Amarasi met krijgers TMnr 10001759.jpg
Король Амараси со своей свитой
- COLLECTIE TROPENMUSEUM Twee opgedofte notabelen van Amarasi TMnr 10004770.jpg
2 высокопоставленных представителя Амараси
- Westtimor 1911.png
Границы княжества Амараси в эпоху голландского владычества, 1911 год.
- COLLECTIE TROPENMUSEUM Portret van de Raja van Amarasi Isaac van Baven met twee vrouwen TMnr 60034965.jpg
Раджа Исаак фон Бавен с двумя женщинами (17 сентября 1921 год)
- COLLECTIE TROPENMUSEUM Portret van de Raja van Amarasi Isaac van Baven met dominee Loeff en zijn beoogde opvolger raja Alex TMnr 60034966.jpg
Раджа Исаак с голландским кронпринцем Александром 1921 год.
Напишите отзыв о статье "Амараси"
Примечания
- ↑ Geerloff Heijmering, 'Bijdragen tot de geschiedenis van Timor', Tijdschrift voor Nederlandsch-Indë 9:3 1847.
- ↑ Arend de Roever, De jacht op sandelhout. Zutphen: Walburg Pers 2002, pp. 260-3.
- ↑ Hans Hägerdal, 'White and Dark Stranger Kings; Kupang in the Early Colonial Era', Moussons 12 2009, p. 153.
- ↑ Artur Teodoro de Matos, Timor Português, 1515-1769. Lisboa: Instituto Histórico Infante Dom Henrique 1974, pp.50-1.
- ↑ H.G. Schulte Nordholt, The Political System of the Atoni of Timor. The Hague: M. Nijhoff, pp. 181-2.
- ↑ H.G. Schulte Nordholt, 1971, pp. 155, 319-20.
- ↑ S. Farram, From 'Timor Koepang' to 'Timor NTT': The Political History of West Timor, 1901-1967, PhD Thesis, Northern Territory University 2003, pp. 227, 240-1.
Координаты: 9°49′ ю. ш. 124°28′ в. д. / 9.817° ю. ш. 124.467° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-9.817&mlon=124.467&zoom=14 (O)] (Я)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Амараси
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
