Фёрстер, Отфрид

Отфрид Фёрстер
Памятная доска Отфриду Фёрстеру во Вроцлаве
Дата рождения:	9 ноября 1873(1873-11-09)
Место рождения:	Бреславль (ныне Вроцлав Польша), Германская империя
Дата смерти:	15 июня 1941(1941-06-15) (67 лет)
Место смерти:	Бреславль (ныне Вроцлав Польша), Третий рейх
Страна:	Германская империя Германская империя Веймарская республика Веймарская республика Третий рейх Третий рейх
Научная сфера:	Неврология, Нейрохирургия
Место работы:	неврологический исследовательский институт
Известные ученики:	Уайлдер Пенфилд, Людвиг Гутман
Известен как:	невролог, основоположник немецкой нейрохирургии, основатель неврологического исследовательского института, главный лечащий врач Ленина в 1922—1924 годах

Отфрид Фёрстер (нем. Otfrid Foerster; 9 ноября 1873 — 15 июня 1941) — невролог, один из основателей немецкой и мировой нейрохирургии. Создатель неврологического исследовательского института в Бреслау (ныне Вроцлав, Польша). Лечащий врач Ленина в 1922—1924 годах.

Биография и научная деятельность

В 1892 закончил гимназию Марии Магдалины в Бреслау. С 1892 по 1896 изучал медицину во Фрайбурге , Киле, а затем и в Бреслау. В 1897 году он сдаёт государственные экзамены по медицине и получает диплом врача.

По совету Карла Вернике по окончании обучения в университете он проходит стажировку в Париже у знаменитого врача Жозефа Юлия Дежерина, где он также знакомится и проходит обучение у Пьера Мари и Жозефа Бабинского, в Швейцарии под руководством Генриха Френкеля. Во Франции и Швейцарии он изучает лечение нервных заболеваний. Фёрстер начинал свою медицинскую деятельность во время, характеризующееся открытиями Шарко, Вильгельма Эрба и Уильяма Ричарда Говерса, что и подтолкнуло его посвятить свою жизнь неврологии.

Работая ассистентом у Вернике в Бреслау, Фёрстер защитил диссертацию, посвящённую патологии и физиологии координации, анализу нарушений движений при заболеваниях нервной системы и их рациональной терапии. Вместе с Вернике он в 1903 году создал фотографический атлас мозга. В 1908 году Вышла статья Фёрстера о перерезке задних корешков спинного мозга для уменьшения спастики при детском церебральном параличе аналогично дорзальной ризотомии для лечения сильных приступообразных болей в животе при tabes dorsalis (спинная сухотка при сифилисе). Эта операция стала известна во всём мире как операция Фёрстера. Идеи Фёрстера относительно теории боли легли в основу «воротной теории боли» Мелзака и Уоллса.

В 1909 году ему присваивают звание ассоциированного профессора (associated professor)), а в 1921 профессора.

Первоначально он оперировал только на спинном мозге, приглашая для операции на головном мозге общих хирургов. Независимо от Шпиллера и Мартина Фёрстер предложил идею перерезки передне-боковых столбов спинного мозга. Не имея хирургической подготовки он стал много оперировать, особенно в годы Первой мировой войны. Он наблюдал 3724 больных с ранениями периферических нервов, которым сделал 523 операции. При дефектах нервов производилась их аутотрансплантация. Сообщая в 1934 г. об отдалённых результатах лечения почти 5000 огнестрельных ранений нервов, Фёрстер отмечал в 45% улучшение, а в 52% — восстановление функции.

Когда Ленин серьёзно заболел, Фёрстера пригласили в Москву. В начале июня 1922 г. он прибыл в Москву, где он был фактически главным лечащим врачом Ленина с декабря 1922 вплоть до самой его смерти в январе 1924. Именно он настоял на том, чтобы в лечении пациента предпочтение отдавалось не медикаментам, а успокоительным упражнениям, прогулкам и походам в лес.

Вернувшись в 1924 г. В Бреслау, Фёрстер возглавил неврологическое отделение на 80 коек, в котором он стал оперировать 1-2 раза в неделю, особенно при черепно-мозговой травме. Он также занимался вопросами реабилитации неврологических больных и нейроморфологией, работая совместно с известным патологоанатомом Отто Галелем. Для дальнейшего развития учения о локализации Фёрстер во время операции раздражал кору головного мозга электрическим током. Нейрохирургические операции, всегда шедшие под местной анестезией, он рассматривал как нейрофизиологические опыты, нацеленные на изучение функционирования мозга человека в условиях оперативного вмешательства.

К концу 1920-х гг. Фёрстер приобрёл международную известность. В Бреслау приезжали известные нейрохирурги и нейрофизиологи — Персиваль Бейли (создавший первую классификацию опухолей головного мозга), Пауль Бьюси (впоследствии издавший монографию по моторной коре головного мозга), Роберт Вартенберг, Уайлдер Пенфилд, Джон Фултон. Были визитёры и из СССР. Вот как описывает свои впечатления от клиники Фёрстера московский невролог Л. О. Корст:

Желая познакомиться с постановкой нервной хирургии в Германии, я выбрала клинику проф. Фёрстера, единственную в своём роде в Германии, где соединены невропатология с нервной хирургией. Только в Бреславле для Фёрстера создана специальная (необязательная) кафедра по нервной хирургии с клиникой на 100 кроватей …, которой он руководит с 1921 г. Помещение недостаточно, имеется одна небольшая операционная, нет даже перевязочной и перевязки делаются в палатах. На 100 человек больных имеется 3 штатных врача, один старший ассистент и два ассистента, заведующих отделениями (один — мужским, другой — женским). На них лежит полное обследование больного …, то есть ведение истории болезни, люмбальная пункция, энцефало- и вентрикулографии, рентгеновские снимки, ассистирование на операциях, дежурства по больнице. Врач проводит в клинике весь день с 8 часов утра до 8 часов вечера с перерывом на обед от 3-5 часов дня. Рентген общий с терапевтическим отделением, причём рентгенолога нет, а есть лишь лаборантка для проявления плёнок, снимки же делают все врачи сами. Л. О. Корст

Корст присутствовала на 10 операциях Фёрстера и отметила в своей статье следующие особенности его оперативной техники:

• тщательный гемостаз
• очень большие трепанационные окна
• кость всегда удаляется, потому что «вентиль» считается необходимым даже при нормальном внутричерепном давлении
• очень тонкая и искусная работа на мозговой ткани
• медленная работа, удлиняющая время операции до 2-5 часов
• операции идут всегда под местным обезболиванием (кроме операций у детей)

Операции Фёрстера на открытом мозге под местной анестезией для лечения эпилепсии с применением электростимуляции впоследствии были повторены У.Пенфилдом. На основании анализа полученных результатов им было проведено картирование коры головного мозга.

В своих воспоминаниях Пенфилд описывает свои впечатления от операций Фёрстера:

Его оперативная техника значительно отличается от таковой американских нейрохирургов… Он медленный, усердный оператор, хотя при этом не использует ни костного воска, ни серебряных клипсов для остановки кровотечения из сосудов, ни аспиратор и не проводит костно-пластические трепанации, а лишь резекционные. Он проводит закрытие операционной раны способом не дозволенным школой Кушинга. Несмотря на это его хирургия хороша. Он очень бережно относится к тканям, особенно тканям мозга. Он отлично радикально удаляет опухоли, прекрасно действует при угрожающих обстоятельствах…

Впервые осуществил операцию по фиксации нестабильного шейного отдела позвоночника в затылочно-шейном отделе в 1927 году у больного туберкулёзным спондилитом.

Среди учеников Фёрстера также известен Людвиг Гутман (1899—1980), вынужденный после прихода нацистов к власти эмигрировать в Великобританию и создавший там систему реабилитации спинальных больных.

С 1924 по 1932 — председатель немецкого общества неврологов. С помощью фонда Рокфеллера и при поддержке правительства Пруссии в 1934 г он открывает неврологический исследовательский институт, который впоследствии стал носить его имя. (University of Breslau’s Otfrid Foerster Institut Für Neurologie).

В 1930 г. Фёрстер побывал в Бостоне в гостях у Кушинга.

Вместе в Бумке он был редактором 17-томного «Руководства по неврологии и психиатрии», в котором им написаны главы о двигательных и чувствительных корковых центрах, поражениях спинного мозга и нейрореабилитации.

В 1938 г. выходит на пенсию.

Умер 15 июня 1941 года в Бреслау. Через 2 дня от горя (суицид ?) умерла его жена.

Память

Его именем назван институт неврологии во Вроцлаве (ранее Бреслау).

26 августа 1953 г. немецким обществом нейрохирургов была создана медаль памяти Отфрида Фёрстера, которая вручается за существенный вклад в неврологию и нейрофизиологию.

Награды

• В 1935 году он получил медаль имени Джона Джексона, основанную в честь 100-летия со дня рождения этого английского ученого.
• Также в 1935 году получил Медаль Котениуса.

Научные работы

Автор многих научных работ. Наиболее известны:

• Physiologie und Pathologie der Coordination (Физиология и патология координации), Jena 1902
• Atlas des Gehirns (Атлас мозга) совместно с Карлом Вернике, Берлин 1903
• Beitragen zur Hirnchirurgie (Хирургия мозга), Берлин 1909
• Die Kontrakturen bei den Erkrankungen der Pyramidenbahn (Контрактуры при заболеваниях пирамидных путей) Берлин 1909
• Über die Beeinflussung spastischer Lähmungen mittels Resektion der hinteren Rückenmarkswurzeln (Влияние перерезки задних корешков спинного мозга на спастический паралич) в Немецкой газете нервных заболеваний Том 41 от 1911, с. 146—171
• Foerster O: On the indications and results of the excision of posterior spinal nerve roots in men. (Показания к перерезанию задних нервных корешков и результаты лечения) Surg Gynecol Obstet 16: 463—474, 1913
• Zur Pathogenese und chirurgische Behandlung der Epilepsie (Патогенез и хирургическое лечение эпилепсии), Лейпциг 1925
• Förster O. Zur operativen Behandlung der Epilepsie. (Оперативное лечение эпилепсии) Dtsch Zschr Nervenheilk 1926; 89: 137—147
• Bumke H, Foerster O, eds. Handbuch der Neurologie (Учебник по неврологии). Berlin: Springer-Verlag;1936
• Der Schmerz und seine operative Behandlung (Боль и её оперативное лечение), Галле 1935

Отрывок, характеризующий Фёрстер, Отфрид

Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.