Херевард

Херевард (англ. Hereward; род. ок. 1035 года) — лидер народного англосаксонского сопротивления в период нормандского завоевания Англии. Херевард возглавлял последнее убежище англосаксонских патриотов на «острове» Или в 1070—1071 годах, откуда они совершали вылазки против нормандских захватчиков. Легенды о Хереварде вошли в английский народный фольклор, а некоторые из них позднее трансформировались в рассказы о похождениях Робина Гуда.

Согласно традиции, Херевард имел прозвище «Уэйк» (англ. the Wake), иногда переводимое на русский язык как «Будитель» или «Внимательный». Однако существует точка зрения, что это прозвище происходило от английского дворянского рода Уэйков, представители которого, возможно, унаследовали земельные владения Хереварда после его смерти. Само имя Херевард в англосаксонском языке означало «хранитель стад».

Происхождение

Согласно легенде, Херевард был сыном Леофрика, одного из наиболее знатных англосаксонских магнатов, эрла Мерсии. Однако подтверждения этого в средневековых источниках не содержится. По всей видимости, Херевард был выходцем из небогатой англо-датской семьи тэнов, чьи владения располагались в Линкольншире, на территории Данелага. О датских корнях Хереварда свидетельствует его имя, имеющее скандинавское происхождение. Некоторые современные историки предполагают, что отцом Хереварда был некий датский тэн Аскетиль. Очевидно, что земельные владения семьи Хереварда находились в южной части Линкольншира, возможно, они были арендаторами земель монастыря в Питерборо. По традиции, местом рождения Хереварда обычно называют небольшой городок Боурн в Линкольншире.

Биография и легенды

По легенде, уже в период правления Эдуарда Исповедника Херевард выступал против привлечения нормандцев к управлению Англией и ориентации короля на северофранцузских советников, за что был объявлен королём вне закона. Однако, подтверждения этим предположениям в средневековых источниках не содержится. Также нет никаких оснований для популярного утверждения о том, что во время нормандского вторжения в 1066 году Херевард находился на службе у графа Фландрии и вернулся на родину для борьбы за англосаксонские интересы после коронации Вильгельма Завоевателя.

Что действительно установлено на основании источников, это то, что в начале 1070 года флот датского короля Свена Эстридсена, который пытался оспорить права Вильгельма на английский престол, обосновался на «острове» Или, территории к юго-востоку от Линкольншира, окружённой реками и болотами, и создал там базу для совместных с англосаксами действий против нормандцев. К этому времени в результате подавления восстаний в Мерсии и «Опустошения Севера» в 1069—1070 годах, англосаксонское сопротивление нормандской власти было сломлено. Лишь небольшое число англосаксов продолжало бороться за свою независимость и часть из них нашла пристанище под прикрытием датской армии на «острове» Или. Среди них был и Херевард, который быстро стал лидером этого последнего очага сопротивления. Англо-датские отряды со своей базы на Или совершали набеги на прилегающие земли, уничтожая нормандские формирования и разоряя владения нормандцев. Наиболее известен набег Хереварда на аббатство Петерборо в 1070 году. По легенде, он пытался спасти сокровища монастыря от разграбления нормандцами.

Однако летом 1070 года Вильгельм Завоеватель заплатил дань и заключил перемирие с данами, после чего датский флот покинул территорию Англии. Тем не менее англосаксы на «острове» Или продолжали сопротивление. Именно Херевард после ухода датчан возглавил действия повстанцев, к которым присоединялись всё новые и новые отряды из других областей страны. Так, на «остров» Или прибыл Моркар, бывший эрл Нортумбрии и один из наиболее влиятельных англосаксонских аристократов. Но уже летом 1071 года крупные военные соединения короля Вильгельма окружили подступы к лагерю повстанцев. После упорного сопротивления нормандцам удалось захватить «остров» Или. Многие англосаксы были пленены или убиты, однако Хереварду удалось уйти.

Несмотря на крах последнего очага организованного сопротивления нормандскому завоеванию Англии, Херевард не покорился нормандцам. С небольшой группой сторонников он скрылся в непроходимом Брунесвальдском лесу на границе Нортгемптоншира и Хантингдоншира. Став лесным разбойником, Херевард на протяжении следующих лет совершал нападения на нормандские отряды и вошёл в английский фольклор как защитник простого народа и предшественник Робина Гуда.

Согласно хронике XV века Gesta Herewardi, король Вильгельм в конце концов помиловал Хереварда. Потомками Хереварда считала себя английская дворянская семья Уэйков, владеющая землями в южном Линкольншире, одна из представительниц которой была замужем за Эдмундом Вудстоком, 1-м графом Кента и стала бабушкой английского короля Ричарда II.

Херевард в литературе, кино и музыке

Легенды о Хереварде, народном герое, стали составной частью английского фольклора. Некоторые из них были заимствованы при создании поэтического цикла о похождениях Робина Гуда. В 1865 году вышла романтическая версия деяний Хереварда, написанная Чарльзом Кингсли.

В XX веке к образу Хереварда обращалось телевидение (шестнадцатисерийный сериал 1965 года английского телевидения «Херевард Будитель»), популярная литература (роман 2000 года Лоренса Брауна «Холодное сердце, яростная рука» и исторический роман 2004 года Мэри Ланкастер «Бесконечное изгнание»), а также рок-музыка (например, композиция группы Pink Floyd «Let There Be More Light»). FM-радиостанция города Питерборо носит название «Херевард-FM».

Ссылки

• Кингсли Ч. [www.gutenberg.org/etext/7815 Херевард, последний англичанин]. — 1865.
• [web.archive.org/web/20020827151838/www.roffe.freeserve.co.uk/articles/hereward.htm Биография Хереварда]

Литература

• Англосаксонская хроника
• Lancaster M. An Endless Exile. — 2004.
• Stenton F. Anglo-Saxon England. — Oxf., 1971.

Отрывок, характеризующий Херевард

Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.
– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.