Эдмунд Вудсток, 1-й граф Кент

Эдмунд Вудсток англ. Edmund of Woodstock
1-й граф Кент
28 июля 1321 — 19 марта 1330
Предшественник:	Новая креация
Преемник:	Эдмунд
1-й барон Вудсток
1320 — 1323
Предшественник:	Титул создан
Преемник:	Эдмунд
лорд-хранитель Пяти портов
16 июня 1321 — 1323
Предшественник:	Хью ле Диспенсер Старший
Преемник:	Джон Пич
Рождение:	5 августа 1301(1301-08-05) замок Вудсток (Оксфордшир, Англия)
Смерть:	19 марта 1330(1330-03-19) (28 лет) замок Уинчестер (Англия)
Место погребения:	31 марта 1330, Уинчестер, церковь доминиканцев, позже перезахоронен в Вестминстерском аббатстве
Род:	Плантагенеты
Отец:	Эдуард I
Мать:	Маргарита Французская
Супруга:	Маргарет Уэйк
Дети:	сыновья: Эдмунд, Роберт, Томас, Джон дочери: Маргарет, Джоанна

Эдмунд Вудсток (англ. Edmund of Woodstock; 5 августа 1301 — 19 марта 1330) — 1-й граф Кент с 1321, сын Эдуарда I, короля Англии, и Маргариты Французской, дочери Филиппа III, короля Франции.

Биография

Своим прозвищем Эдмунд обязан месту рождения — замку Вудсток (в городе Вудсток) в графстве Оксфордшир. Он был самым младшим из сыновей короля Эдуарда I от второго брака. В момент смерти отца Эдмунду было 7 лет.

Повзрослев, Эдмунд стал привлекаться старшим братом, королём Эдуардом II, к управлению Англией. 5 августа 1320 года Эдмунд был вызван в парламент как барон Вудсток. 16 июня 1321 года Эдмунд был назначен на очень престижный пост смотрителя Пяти портов, а также хранителем Кента и Дуврского замка. А 28 июля для него был восстановлен титул граф Кент.

Во время восстания знати против отца и сына Диспенсеров, фаворитов короля Эдуарда II, осенью 1321 года Эдмунд поддержал короля вместе со своим родным братом, Томасом Брозертоном, графом Норфолк. Именно Эдмунд председательствовал на суде в замке Понтефракт над Томасом, графом Ланкастером, одним из вождей баронского восстания, на котором Томас был приговорён к казни.

В 1324 году король Франции Карл IV объявил о конфискации Гаскони, владения английской короны. Поводом послужило то, что король Эдуард не принёс за неё оммаж королю Франции. Король Эдуард II не имел возможности отправить подкрепление, поэтому Эдмунд, назначенный наместником брата и находившийся в Гаскони, в сентябре 1324 года был вынужден сдать французам Ла Реоль и заключить перемирие на 6 месяцев.

Летом 1325 года Эдмунд Кент приехал во Францию вместе с командующим королевскими войсками в Аквитании графом Сюрреем. Осенью он получил от папы разрешение на брак с Маргарет Уэйк, двоюродной сестрой одного из вождей мятежных баронов Роджера Мортимера, бежавшего ещё в 1323 году из тауэрского заключения на континент. Кент, отношения которого с братом-королём после поражения в Аквитании были натянутыми, примкнул к партии королевы Изабеллы. Она прибыла во Францию для заключения перемирия между двумя странами и отказалась возвращаться к мужу, пока тот не отставит от двора своих фаворитов — Диспенсеров. В 1326 году Кент вместе с Изабеллой и Роджером Мортимером принял участие в мятеже против Эдуарда II. Поддерживаемые армией, набранной в Геннегау, он высадились в Англии в сентябре 1326 года. В итоге восстания Эдуард II был свергнут и позже убит, а королём провозглашён его юный сын Эдуард III.

В 1327 году Эдмунду были переданы владения и замки казнённого Эдмунда Фицалана, 9-го графа Арундела, однако титул графа Арундела Эдмунду Вудстоку официально так присвоен и не был. Однако реальная власть в Англии оказалась в руках Роджера Мортимера, поддерживаемого королевой Изабеллой. Это не устраивало большинство знати. В 1330 году Эдмунд Вудсток, который был введён в заблуждение и считал, что Эдуард II жив и находится в замке Корф, был арестован по приказу Роджера Мортимера. Ему было предъявлено обвинение в государственной измене, доказательством послужили письма к Эдуарду II, написанные им. После безрезультатного прошения о помиловании Эдмунд был обезглавлен в Уинчестерском замке. Его титулы были конфискованы, а жена и малолетние дети арестованы. Похоронили Эдмунда в церкви доминиканцев в Уинчестере.

Эта казнь вызвала возмущение молодого короля Эдуарда III. После падения Мортимера вдова и дети Эдмунда получили свободу, его старшему сыну были возвращены титулы и владения отца. Тело Эдмунда Вудстока было перезахоронено в Вестминстерском аббатстве.

Эдмунд Вудсток является одним из действующих лиц в романах Мориса Дрюона «Французская волчица» и «Лилия и Лев» цикла «Проклятые короли».

Характеристики

Французский хронист Жан Фруассар в своих «Хрониках» пишет об Эдмунде Кентском, что «он был мудрым и приветливым, и его очень любили».

Брак и дети

Жена: с декабря 1325 Маргарет Уэйк (ок. 1299/1300 — 29 сентября 1349), 3-я баронесса Уэйк из Лидделла, дочь Джона Уэйка, 1-го барона Уэйка из Лидделла, и Джоан де Фиенн, вдова Джона Коммина из Баденоха. Дети:

• Эдмунд (ок. 1326 — до 5 октября 1331), 2-й барон Вудсток с 1330, 2-й граф Кент с 7 декабря 1330
• Роберт (ок. 1327 — в младенчестве)
• Маргарет (1327 — до 1352); муж: Арно Аманье д'Альбре
• Джоанна Прекрасная Дева Кента (29 сентября 1328 — 8 августа 1385), 4-я графиня Кент с 1353, леди Уэйк из Лидделла с 1373
• Томас (ок. 1329 — в младенчестве)
• Джон (7 апреля 1330 — 26/27 декабря 1352), 3-й граф Кент и 3-й барон Вудсток с 1331, барон Уэйк из Лидделла с 1349

Литература

• Брайант Артур. Эпоха рыцарства в истории Англии / Пер. с англ. Т. В. Ковалёва, М. Г. Муравьёва. — СПб.: Издательская группа «Евразия», 2001. — 576 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-8071-0085-9.
• Уэйр Э. Французская волчица — королева Англии. Изабелла / Пер. с англ. А. Немировой. — М.: АСТ: Астрель, 2010. — 629 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-17-041727-8.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISH%20NOBILITY%20MEDIEVAL.htm#EdmundKentdied1330 EARLS of KENT 1321-1352 (PLANTAGENET)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 15 мая 2010.
• [www.tudorplace.com.ar/PLANTAGENET.htm#Edmund%20PLANTAGENET%20of%20Woodstock%20(1º%20E.%20Kent) Edmund PLANTAGENET of Woodstock (1º E. Kent)] (англ.). The Tudorplace. Проверено 15 мая 2010. [www.webcitation.org/67CAxoxow Архивировано из первоисточника 25 апреля 2012].
• [www.genealogy.euweb.cz/anjou/anjou3.html Plantagenet] (англ.). Genealogy.EU. Проверено 15 мая 2010. [www.webcitation.org/67CNDylFh Архивировано из первоисточника 26 апреля 2012].

Предки Эдмунда Вудстока, 1-го графа Кента

16. Генрих II Плантагенет, король Англии               8. Иоанн I Безземельный, король Англии                       17. Элеанора Аквитанская               4. Генрих III, король Англии                             18. Аймер Тайлефер, граф Ангулема               9. Изабелла Ангулемская                       19. Алиса де Куртене               2. Эдуард I, король Англии                                   20. Альфонсо II Арагонский, граф Прованса               10. Раймунд Беренгер IV, граф Прованса                       21. Гарсенда II де Сабран               5. Элеонора Прованская                             22. Томас I, граф Савойи               11. Беатриса Савойская                       23. Маргарита Женевская               1. Эдмунд Вудсток, 1-й граф Кент                                         24. Людовик VIII Лев, король Франции               12. Людовик IX Святой, король Франции                       25. Бланка Кастильская               6. Филипп III Смелый, король Франции                             26. Раймунд Беренгер IV, граф Прованса = 10               13. Маргарита Прованская                       27. Беатриса Савойская = 11               3. Маргарита Французская                                   28. Генрих II, герцог Брабанта               14. Генрих III, герцог Брабанта                       29. Мария фон Гогенштауфен               7. Мария Брабантская                             30. Гуго IV, герцог Бургундии               15. Аделаида Бургундская                       31. Иоланда де Дрё

Отрывок, характеризующий Эдмунд Вудсток, 1-й граф Кент

Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.