Чесноков, Дмитрий Иванович

Дми́трий Ива́нович Чесноко́в<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Член Президиума ЦК КПСС
16 октября 1952 — 6 марта 1953
Председатель Государственного комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР
27 мая 1957 — май 1959
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Сергей Васильевич Кафтанов
Вероисповедание:	отсутствует (атеист)
Рождение:	7 ноября (25 октября) 1910(1910-10-25) с. Каплино, Старооскольский уезд, Курская губерния, Российская империя, ныне Федосеевская сельская территория Старооскольского городского округа Белгородской области
Смерть:	17 сентября 1973(1973-09-17) (62 года) Москва, РСФСР, СССР
Партия:	КПСС
Награды:

Дми́трий Ива́нович Чесноко́в (25 октября (7 ноября) 1910, с. Каплино Курской губ., ныне Белгородской области — 17 сентября 1973, Москва) — советский философ, партийный деятель.

Член Президиума ЦК КПСС (1952—1953). Глава Государственного комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР (1958–1959).

Доктор философских наук (1951), профессор (1952). Академик АПН СССР (1968).

Лауреат Сталинской премии СССР (1951).

Биография

Родился в семье крестьянина. Окончил МГПИ им. В. И. Ленина (1931). В 1931—1943 гг. преподаватель, заведующий кафедрой Свердловского университета. В 1943—1947 гг. на партийной работе в Свердловске.

После выступления на философской дискуссии 1947 года был приглашён в Москву. В 1947—1948 гг. в аппарате ЦК. В 1948—1951 гг. заместитель директора Института философии Академии наук СССР, с 1948 года профессор МГУ, одновременно в 1949—52 гг. главный редактор журнала «Вопросы философии». В 1952—1953 гг. заведующий Отделом философии и истории ЦК, член Постоянной комиссии по идеологическим вопросам при Президиуме ЦК КПСС, главный редактор журнала «Коммунист».

В 1953—1955 гг. заведующий Отделом Горьковского областного комитета КПСС. В 1955—1957 гг. секретарь Горьковского областного комитета КПСС. Также работал в Горьковском пединституте. В 1957—1959 гг. председатель Государственного комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР.

Председателем Комитета по радиовещанию и телевидению был назначен Дмитрий Иванович Чесноков, ранее работавший в Президиуме ЦК КПСС. Несмотря на былую высокую должность, это был скромнейший человек. Такие партработники встречались довольно редко. Умница, философ по образованию, он посвятил свою научную жизнь изучению творчества Герцена, в чём весьма преуспел.

— Н. П. Карцов [Jz7k.narod.ru/archive/a/002.html]

Профессор (1948—1960), заведующий кафедрой диалектического и исторического материализма (1959—1960) и с её разделением — заведующий кафедрой исторического материализма (1960—1967) философского факультета МГУ. Г. С. Батыгин отмечал его содействие созданию кафедры социологии на факультете. В 1967—1970 гг. проректор Академии общественных наук при ЦК КПСС. Действительный член Академии педагогических наук СССР по Отделению теории и истории педагогики с 30 января 1968 года.

Доктор философских наук (1951), профессор, специалист по русской философии. Член АПН СССР. Автор многих книг.

Лауреат Сталинской премии третьей степени (1951) за работу «Мировоззрение А. И. Герцена», лауреат 2-й премии имени М. В. Ломоносова за книгу «Исторический материализм» (1965).

Член ВКП(б) с 1939 года. Член ЦК КПСС (1952—56),

С 1970 года на пенсии.

Похоронен в Москве, на Даниловском кладбище.

Награждён орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета». Заслуженный деятель науки РСФСР (1970).

Его дочь Бэла Дмитриевна Гаймакова (р. 1934) — профессор, кандидат исторических наук, почётный радист, почётный работник высшего образования РФ. Сын — Григорий Дмитриевич (р. 1937) — доктор философских наук, профессор, работает в Московском городском педагогическом университете.

Сочинения

• Чесноков Д. И. Мировоззрение Герцена. М., 1948.
• «Марксизм-ленинизм о базисе и надстройке» (1951)
• Чесноков Д. И. Советское социалистическое государство. М., 1952.
• «Роль социалистического государства в строительстве коммунизма» (1959)
• Чесноков Д. И. [sovphil.narod.ru/diaistmat/diaistmat066.rar Исторический материализм.] М., 1964. | 2-е изд. М., 1965.
• «Материалистическое понимание истории и строительство коммунизма в СССР» (1965).

Ссылки

• [knowbysight.info/ChCC/05205.asp Биография] в Справочнике по истории КПСС
• [hrono.ru/biograf/bio_ch/chesnokov.php Статья] на сайте «Хронос»
• [new.philos.msu.ru/fmu/chesnokov_dmitrii_ivanovich Статья] на сайте философского факультета МГУ
• [belgorodobl.ru/peoples/736 Статья] на сайте «Белгородская область»
• [www.biografija.ru/biography/chesnokov-dmitrij-ivanovich.htm Статья] на сайте «Биография.ру»
• [naukarao.narod.ru/chesnokov.html Фотография]

Отрывок, характеризующий Чесноков, Дмитрий Иванович

– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.