Шилоах, Реувен
| Реувен Шилоах ראובן שילוח<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 1948 — 1952 | ||
| Преемник: | Иссер Харель | |
| Рождение: | 1909 Иерусалим | |
| Смерть: | 1959 | |
| Имя при рождении: | Реувен Засланский | |
Реувен Шилоах (ивр. ראובן שילוח, вариант Шилой — фамилия при рождении Засланский или Заслани, 1909—1959) — израильский государственный деятель, создатель израильских спецслужб, первый директор израильской внешней разведки «Моссад», дипломат.
Содержание
Биография
Родился в декабре 1909 года в Иерусалиме в ортодоксальной еврейской семье. Его отец Ицхак Засланский был потомственным раввином.[1]
В 15 лет вступил в ряды подпольной еврейской организации «Хагана».[1]
Женился в 1936 году в Нью-Йорке, жена — Бетти Борден.
Скончался в 1959 году от сердечной болезни, диагноз которой так никогда и не был установлен.[2]
Работа в Еврейском агентстве
Работал в политическом отделе Еврейского агентства («Сохнут»). В августе 1931 года был направлен с разведывательными целями в Ирак. Работа Шилоаха в Ираке продолжалась три года. Всё это время под видом учителя он занимался созданием мощной агентурной сети. В этот период он, познакомившись с курдским меньшинством в Ираке, понял, что евреи могут найти союзников на периферии арабского мира. «Периферийная философия» стала впоследствии основой политики Израиля.[1]
После возвращения из Ирака вновь работал в Еврейском агентстве, отвечал за связи с британской администрацией подмандатной Палестины.
Руководство спецслужбами Израиля
С 1936 года Шилоах в сотрудничестве с Эзрой Даниным, Шаулем Мейеровым и другими деятелями «Хаганы» создавал первую спецслужбу будущего еврейского государства — «Шай» (Шерут едиот).
Во время второй мировой войны налаживал контакты с американским Управлением стратегических служб и британской разведкой СИС.[3]
В июне 1948 года занимался реорганизацией «Шай» и созданием новых израильских спецслужб в качестве советника премьер-министра по внешней политике и стратегическим вопросам.[3]
После окончания первой арабо-израильской войны создал комитет руководителей разведслужб «Вараш» и возглавил его. Получил прозвище Господин Разведка.
Реувен Шилоах сформулировал цели и задачи израильских спецслужб, которые остаются актуальными по сей день:[1][3]
Арабы являются врагом номер один еврейской общины, и в арабскую среду надо внедрять профессиональных агентов. Израильская разведка не должна ограничиваться рамками Палестины. Она должна выполнять роль еврейско-сионистского гаранта безопасности евреев по всему миру. Тайная деятельность должна основываться на современной технологии, использовать новейшие достижения в области шпионажа, поддерживая связи с дружественными службами США и европейских стран.
В сентябре 1952 года он был тяжело ранен в автомобильной аварии и после этого оставил работу в спецслужбах[4].
Дипломатическая работа
После ухода в отставку с поста директора «Моссад» Шилоах сменил Аббу Эвена на посту посла Израиля в США.
Напишите отзыв о статье "Шилоах, Реувен"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Константин Капитонов. [www.erlib.com/Константин_Капитонов/Израиль._История_Моссада_и_спецназа/1/ Израиль. История Моссада и спецназа]. — Москва: АСТ, 2005. — 446 с. — (Воюющая страна). — 5000 экз. — ISBN 5-17-02-8779-8.
- ↑ [www.ijc.ru/e_silver.html Всеми забытый разведчик]
- ↑ 1 2 3 Дмитрий Прохоров. [books.google.com/books?id=75lbhBLsVcwC Спецслужбы Израиля]. — Москва: Олма-пресс, 2003. — (Досье). — ISBN 5765421024.
- ↑ Конторер Д. Последний из могикан // Вести : газета. — Тель-Авив, 12 июля 2012.
См. также
|
Это заготовка статьи о политическом деятеле Израиля. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о разведке. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Шилоах, Реувен
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
