Южнокашубский диалект

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Южнокашу́бский диале́кт (кашубск. pôłniowòkaszëbsczi dialekt, польск. południowokaszubski dialekt) — один из трёх диалектов кашубского языка (или кашубской группы диалектов польского языка) в южной части территории его распространения, включающей Косцежский повят и гмины на границе Бытувского с Хойницким повятом в Поморском воеводстве[1]. В Южнокашубском в сравнении с другими кашубскими диалектами заметны сильное влияние говоров Великопольского диалекта и утрата архаичных, типично кашубских, диалектных черт. В целом Южнокашубский можно рассматривать как переходную группу говоров от великопольских Боровяцких и Кочевских к остальным говорам кашубского языка. Языковые отличия от польских говоров, присущие диалектам кашубского языка, и в их числе Южнокашубскому диалекту, сформировались в результате развития их из обособленного древнего диалекта племени поморян, в течение длительного времени находившихся под влиянием немецкого языка и занимавших периферийное положение по отношению к диалектам польского языка[5]. Говоры Южнокашубского диалекта известны также в работах некоторых лингвистов как Заборское наречие (Заборский диалект) (Ф. Лоренц)[6].





Область распространения и говоры

Южнокашубский диалект занимает территории к югу и западу от от Центральнокашубского диалекта, на востоке граничит с Кочевскими, а на юге с Боровяцкими говорами Великопольского диалекта. Наиболее известные и изученные южнокашубские говоры: Косьцежский, Липушский, Брусско-Велевский и Конарский[1]. Распространение различных переходных говоров усложняет проведение чёткой границы южнокашубских говоров как с центральнокашубскими, так и с говорами польского языка.

Фридрих Лоренц в первом томе Поморской грамматики (Gramatyka Pomorska) приводит классификацию диалектов кашубского языка, в которой южнокашубские говоры являются частью Южнопоморского диалекта, охватывая территорию его Заборского наречия. Два других наречия Южнопоморского диалекта (Южнокашубское и Кашубско-Заборское) включаются в территорию современных Центральнокашубских говоров[6]:

  • Заборское наречие
    • Севернозаборские говоры (Грабовский, Косьцежский, Скожевский, Гостомский, Липушский)
    • Южнозаборские говоры (Лешческо-Брусско-Велевский, Своженский, Конарский)
    • Переходные Польско-Заборские говоры
      • Переходные Кочевско-Заборские говоры (Пренговский, Вишинский, Гарчинско-Недамовский, Новокишевский, Голунский)
      • Переходные Боровяцко-Заборские говоры (Клонский)

Основные особенности диалекта

Южнокашубские говоры разделяют все общекашубские черты: появление фонемы ë из кратких *i, *u, *y в определённых позициях; дифтонгизация континуантов ā, ō, ǒ; смешение y и i; отсутствие беглого e (dómk (польск. domek)); переход ra в re, ja в je в начале слова (remiã (польск. ramię)); сохранение мягкости перед *ŕ̥ (cwiardi (польск. twardy)); кашубение; переход мягких k’, g’ в ć, ʒ́ ; сохранение вибрации в ř; асинхронное произношение мягких губных; смешанный тип сандхи; отвердение l’ перед l; окончания прилагательных в родительном пад. ед. числа муж. и ср. рода -ewo; окончание -ta в глаголах 2-го лица мн. числа; словообразование с суффиксом -ak; форма dwa для всех родов и др. Помимо этого в Южнокашубском диалекте распространены собственные диалектные явления, также ему, как имеющему свойства переходного диалекта, присущи некоторые великопольские, а также севернопольские языковые черты. В то же время распространение архаичных кашубских явлений к югу снижается и во многих говорах Южнокашубского диалекта они практически отсутствуют. Как и всем кашубским диалектам, Южнокашубскому свойственны лексические заимствования из немецкого языка:

  1. Отсутствие неметатизированных сочетаний вида *TorT.
  2. Ударение инициальное (фиксированное, на первом слоге), в некоторых говорах падает на предпоследний слог как в диалектах польского языка[7]. Инициальное ударение является архаизмом, характерным для древнепольского языка, сменившимся на парокситоническое ударение в современном польском языке и его диалектах, и сохранившимся только у южных кашубов и у гуралей на юге Польши[8]. Также инициальное ударение характерно для чешского языка. Южнокашубское ударение отличается от ударения в Центральнокашубском диалекте, где оно разноместное, и в Севернокашубском, где оно разноместное подвижное, и кроме этого южнокашубское ударение отличается от севернокашубского силой: в Южнокашубском диалекте отсутствует ярко выраженный динамический характер ударения[5].
  3. Нерегулярное употребление гласного ё или его отсутствие.
  4. Распространение произношения ò как ło (в литературном кашубском łe).
  5. Произношение ô как o или u.
  6. Случаи сохранения беглого e.
  7. Переход ł в ṷ как и в Центральнокашубском диалекте.
  8. Сохранение смычки в dz в отличие от Севернокашубского диалекта.
  9. Отсутствие отвердения n’ перед согласным и в конце слова в отличие от Севернокашубского диалекта.
  10. Стяженные формы окончаний глаголов в спряжениях на -am, -em.
  11. Наличие в творительном пад. ед. числа существительных муж. и ср. рода окончания -em (а не -ę как в Севернокашубском и Центральнокашубском).
  12. Отсутствие реликтов двойственного числа в местоимениях в отличие от Севернокашубского диалекта.
  13. Лексика Южнокашубского диалекта, как и Центральнокашубского, отличается от Севернокашубского отсутствием большого количества архаичных общеславянских слов, и наличием большего числа заимствований из немецкого литературного языка при отсутствии влияний нижненемецких говоров[5].

Южнокашубский диалект в кашубской литературе

Впервые южнокашубские говоры стали основой для литературных произведений в творчестве И. Дердовского, не принимая языка Ф. Ценовы, сформированного на говорах севера Кашубии (Пуцкий повят) и искусственно полонизированного, И. Дердовский начинает писать на своём родном Велевском южнокашубском говоре (применяя польскую графику), дополняя его лексикой из других кашубских диалектов, сближая, таким образом, диалекты севера и юга к единой общепонятной для всех кашубов, и признаваемой ими родной, языковой форме. У А. Майковского также в основе творчества лежали южнокашубский говоры (прежде всего Косьцежский)[1].

Напишите отзыв о статье "Южнокашубский диалект"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 [szkola.interklasa.pl/f019/strona/pol/jezyk.html Historia, geografia, język i piśmiennictwo Kaszubów (fragment)]
  2. ↑ [szkola.interklasa.pl/f019/strona/pol/jezyk1.html Dialekty kaszubskie według F. Lorentza (Карта кашубских диалектов и говоров Фридриха Лоренца)]
  3. ↑ [etheo.org/dlpol.jpg Карта польских диалектов С. Урбанчика]
  4. ↑ [www.gwarypolskie.uw.edu.pl/index.php?option=com_content&task=view&id=28&Itemid=82 Gwary polskie. Przewodnik multimedialny pod redakcją Haliny Karaś. Ugrupowania dialektów i gwar polskich]
  5. ↑ 1 2 3 Ананьева Н. Е. История и диалектология польского языка: Учебник. Изд. 3-е, испр. — М.: Либроком, 2009, с. 93 — 99
  6. ↑ 1 2 [pbc.gda.pl/dlibra/docmetadata?id=1399&showContent=true Friedrich Lorentz. Gramatyka Pomorska, Zeszyt 1. Poznań, 1927 (Pomeranian Digital Library)]
  7. ↑ [www.zslipnica.info/publikacje/alemanczyk.pdf Andrzej Lemańczyk. Muzyka ludowa kaszub]
  8. ↑ [www.slavcenteur.ru/Proba/ucheba/kursy/Tihomirova_PolskijJazyk.pdf Тихомирова Т. С. Польский язык // Языки мира: Славянские языки. М., 2005]

См. также

Литература

  • [urss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=Ru&blang=ru&page=Book&id=107402 Селищев А. М. Славянское языкознание: Западнославянские языки. Изд.2: М.: URSS, 2009]

Отрывок, характеризующий Южнокашубский диалект

– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Южнокашубский_диалект&oldid=77703711»