Беляк, Юзеф

Юзеф Беляк
Беляк
Дата рождения	1741(1741)
Место рождения	Ловчице (Новогрудское воеводство)
Дата смерти	11 июня 1794(1794-06-11)
Принадлежность	Речь Посполитая
Род войск	Кавалерия
Звание	ротмистр (1761), полковник (1763) и генерал-майор (1772)
Командовал	легкая татарская конница
Сражения/войны	Семилетняя война (1756-1763), Барская конфедерация (1768-1772), битва при Столовичах 13 (23) сентября, Русско-польская война (1792), битва под Столбцами (10 июня), битва под Миром (11 июня), битва под Зельвой (4 июля) и битва под Брестом (23 июля), Инсуррекция Костюшко (1794)
Награды и премии

Юзеф Беляк (1741 — 11 июня 1794) — военный деятель Великого княжества Литовского, генерал-майор литовской армии (1772), участник русско-польской войны 1792 года и восстания Костюшко в 1794 году.

Биография

Литовский татарин-мусульманин, представитель шляхетского рода Беляк герба Беляк. Родился в имении Ловчице (под Новогрудком).

Происходил из старой татарской семьи, осевшей на территории Великого княжества Литовского и служившей Речи Посполитой. Сын Османа Беляка и Регины Рудницкой. В 1761 году Юзеф Беляк стал ротмистром в полку генерал-майора Чимбая Мурзы Рудницкого, который находился в Саксонии до 1764 года. Во время Семилетней войны (1756—1763) Юзеф Беляк в составе саксонской армии участвовал в военных действиях в Силезии, Саксонии и Чехии против пруссаков. В 1763 году получил чин полковника. В следующем 1764 году Юзеф Беляк стал командиром 4-го полка Литовской Передней Стражи.

Во время Барской конфедерации (1768—1772) полковник Юзеф Беляк сражался под командованием Казимира Пулавского на стороне конфедератов против русских войск. В 1771 году перешёл на сторону польского короля Станислава Августа Понятовского. Однако вскоре вернулся к конфедератам и участвовал в битве под Словичами. В 1772 году получил чин генерал-майора литовских войск. После поражения барских конфедератов вернулся в своё имение Козлы в Люблинском воеводстве, которое ему в 1763 году пожаловал за военные заслуги Август III.

В 1788—1789 годах Юзеф Беляк участвовал в подавлении крестьянских бунтов на Украине. Особенно он прославился во время русско-польской войны 1792 года, во время которой командовал конным авангардом литовской армии. 10 июня 1792 года в бою под Столбцами с легконным литовским отрядом, состоящим в основном, из литовских татар, разбил два драгунских полка из русского корпуса под командованием генерал-лейтенанта Бориса Петровича Меллина. Участвовал в битвах под Миром (11 июня), Зельвой (4 июля) и Брестом (23 июля). За военные заслуги получил от польского короля орден воинской доблести Virtuti Militari.

В 1794 году генерал-майор Юзеф Беляк принял участия в польском восстании под руководством Тадеуша Костюшко против русского господства. Юзеф Беляк возглавил литовский корпус, сформированный в Гродно. Однако 11 июня он скончался от ествественной смерти в разгар восстания. Был похоронен в селе Студзянка на Люблинщине.

Семья

Юзеф Беляк был дважды женат и оставил после себя тринадцать детей. От первого брака с Урсулой Лос имел единственного сына Ибрагима, от второго брака с Кунегундой Туган-Барановской оставил двенадцать детей: Самуил (подполковник), Мустафа (ротмистр), Мехмед (поручик), Альбрехт (поручик), Осман (хорунжий), Сулейман (поручик), Богдан (погиб во время Ноябрьского восстания 1830—1831 гг.), Бектер, Илиаш, Эльжбета, Ева и Фелицианна.

Литература

• Stanisław Kryczyński: Bielak Józef. W: Polski Słownik Biograficzny. T. 2: Beyzym Jan — Brownsford Marja. Kraków: Polska Akademia Umiejętności — Skład Główny w Księgarniach Gebethnera i Wolffa, 1936, s. 32-33. Reprint: Zakład Narodowy im. Ossolińskich, Kraków 1989, ISBN 8304032910

Отрывок, характеризующий Беляк, Юзеф

– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.