Brothers in Arms (серия игр)

Brothers in arms Братья по оружию
Жанры	Тактический шутер с видом от первого лица
Разработчики	Gearbox Software
Издатели	Ubisoft Бука
Платформа	IBM PC-совместимый компьютер Xbox Xbox 360 PlayStation 2 PlayStation 3 Nintendo DS N-Gage Мобильные телефоны
Первая игра	Brothers in Arms: Road to Hill 30 / 17 марта 2005
Последняя игра	Brothers in Arms: Furious 4 / Отменена
[www.brothersinarmsgame.com/ thersinarmsgame.com]

Brothers in Arms (рус. «Братья по оружию») — серия компьютерных игр в жанре тактического шутера от первого лица, разработанных американской компанией Gearbox Software и изданных Ubisoft; на территории России и стран СНГ основные игры серии были изданы компанией «Бука». В серию игр Brothers in Arms входят три основных игры и восемь ответвлений — последнее из ответвлений игр, Furious 4, отменено.

Игры серии

Основные

• 2005 — Brothers in Arms: Road to Hill 30 (ПК, Xbox, PlayStation 2)

• 2005 — Brothers in Arms: Earned in Blood (ПК, Xbox, PlayStation 2)

• 2008 — Brothers in Arms: Hell's Highway (также в разработке участвовала студия Rockstar New England) (ПК, Xbox 360, PlayStation 3)

Отдельные

• 2006 — Brothers in Arms: D-Day (совместная разработка с Ubisoft Shanghai) (PlayStation Portable)

• 2007 — Brothers in Arms DS (совместная разработка с Gameloft) (Nintendo DS)

• 2008 — Brothers in Arms: Double Time (Wii и Macintosh)

• 2008 — Brothers in Arms: Art of War (разработка Gameloft по лицензии Gearbox) (мобильные телефоны с поддержкой Java)

• 2008 — Brothers in Arms (N-Gage) (разработка Gameloft по лицензии Gearbox) (для мобильных телефонов с сервисом N-Gage)

• 2008 — Brothers in Arms: Hour of Heroes (разработка Gameloft по лицензии Gearbox) (iPhone, iPod touch и iPad)

• 2010 — Brothers in Arms 2: Global Front (разработка Gameloft по лицензии Gearbox) (iPhone, iPod touch, iPad и Android)

• Отменена — Brothers in Arms: Furious 4 (ПК, Xbox 360, PlayStation 3)

Обзор

Действие серии «Братья по оружию» происходит во времена Второй мировой войны.

Для соответствия игр историческим фактам, как указывается в игре, сотрудники художественного отдела компании Gearbox ездили во Францию, чтобы посетить места сражений: были использованы архивные фотографии, аэрофотоснимки, карты местности и свидетельства ветеранов. Примечательно, что в первых двух играх серии — Brothers in Arms: Road to Hill 30 и Brothers in Arms: Earned in Blood — существует пункт меню «Дополнительные материалы», где игрок может просмотреть некоторые данные, найденные разработчиками, а также увидеть сравнение реальных фотоснимков с игровыми кадрами и вырезанные из конечного варианта игры фрагменты.

Согласно дополнительным материалам, в качестве названия серии игр также рассматривались: «Call to Arms», «Soldiers», «World at War», «Wargame 1944» и «Troops».

Brothers in Arms: Road to Hill 30

Сюжет первой части игры — Brothers in Arms: Road to Hill 30 — рассказывает историю жизни молодого штаб-сержанта Мэтта Бэйкера, служащего в 101-й десантной дивизии. Он и его взвод заброшены в один из районов Нормандии Франции. Им предстоит отвоевать Карантан, поучаствовать в [en.wikipedia.org/wiki/Hill_30 битве за «высоту 30»] и помочь пехоте высадиться на пляж в секторе Юта.

Ключевыми особенностями игры являются тактические элементы. Игрок может сначала вести «огонь на подавление» противника (когда враг будет ранен, либо у него кончатся патроны) и уже затем начинать огонь, направленный на атаку, отдавая соответствующий приказ команде. Для планирования боя, в игре содержится функция «тактической паузы», которая служит своеобразной альтернативой настоящим картам местности. По нажатию на клавишу «V», открывается трехмерная карта территории боя; карту можно вращать и переключаться от объекта к объекту.

Brothers in Arms: Earned in Blood

Во второй части игры повествование ведётся от лица другого персонажа, сержанта Джо Хартсока, получившего прозвище «Рыжий». Хартсок служил вместе с Бейкером и был одним из важных персонажей в сюжете предыдущей игры.

Общий уровень сложности несколько возрос; появилось новое оружие и локации, а также был улучшен искусственный интеллект: если у игрока закончатся патроны, союзник может поделиться с ним своими.

Brothers in Arms: Hell’s Highway

Действие третьей части серии происходит в оккупированной немцами Голландии, во время операции «Маркет Гарден», в сентябре 1944 года. Провальная, как затем выяснилось, операция была спланирована фельдмаршалом Бернардом Лоу Монтгомери и заключалась в отправке трех парашютных дивизий, которые должны были приземлиться в Нидерландах, за линией обороны противника, и защищать 3 моста в Эйндховене, Наймегене и Арнеме.
Повествование снова ведется от лица Мэтта Бэйкера.

В Brothers in Arms: Hell’s Highway несколько изменена механика игрового процесса: функция тактической паузы была убрана; большинство объектов, расположенных на локации, стали разрушаемыми; игрок получил возможность стрелять из укрытий, прислоняясь к объектам; появилась возможность управления танком в некоторых эпизодах (реализация управления похожа на таковую в аркадных танковых симуляторах). В качестве технологической основы, в игре используется игровой движок Unreal Engine 3.5 (в противовес версии 2.0 в двух предыдущих играх), благодаря чему обеспечивается более высокое качество графики, а игровые ролики стали сложнее по постановке.

См. также

• Medal of Honor (серия игр)
• Call of Duty (серия игр)

Ссылки

• [www.mobygames.com/game-group/brothers-in-arms-series Brothers in Arms series] (англ.). MobyGames. Проверено 15 октября 2010. [www.webcitation.org/667c93KEK Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

• [www.listal.com/list/brothers-in-arms-series Brothers in Arms series] (англ.). Listal.com. Проверено 15 октября 2010. [www.webcitation.org/667cBvC8Z Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

• [www.bia-game.ru/ Разведданные. Brothers in Arms] (рус.). bia-game.ru. — русский сайт серии игр. Проверено 15 октября 2010. [www.webcitation.org/667cDEFBZ Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Brothers in Arms (серия игр)

– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…