Earthworm Jim

Earthworm Jim
Разработчик	Shiny Entertainment
Издатели	Virgin Interactive (Mega Drive) Playmates Interactive Entertainment (SNES)
Создатели Геймдизайнеры Дэвид Перри Дуглас ТенНэйпел
Дата выпуска	12 октября1994
Жанр	Платформерный шутер, аркада
Возрастные рейтинги	ESRB: K-A RSAC: V1: Creatures killed VRC: GA
Носители	CD-ROM, картридж объёмом 24 мегабита (версия для Sega Mega Drive/Genesis)
Платформы	Game Boy, Game Boy Advance, PC/DOS, PC/Windows, Sega Game Gear, Sega Mega-CD, Sega Mega Drive/Genesis, SNES, Мобильный телефон, iOS, Windows Phone, Android
Системные требования	80486 CPU или лучше, 8 мегабайт ОЗУ, 2x CD-ROM
Управление	Клавиатура, геймпад

Earthworm Jim — видеоигра в жанре платформер, разработанная Shiny Entertainment и изданная Virgin Interactive. Главным героем игры является земляной червь по имени Джим, одетый в роботизированный супер-костюм и сражающийся со злом. Игра была выпущена для платформы Sega Mega Drive/Genesis в 1994 году и впоследствии была портирована на SNES, Game Gear, Game Boy, PC. После выпуска была положительно охарактеризована критикой за детальную анимацию, продуманный игровой процесс и эксцентричный абсурдный юмор.

Специальное издание Earthworm Jim: Special Edition было выпущено в 1995 году для платформы Sega Mega-CD, а чуть позже появилось на Microsoft Windows 95. Данная версия игры отличалась добавленным уровнем Big Bruty, улучшенной графикой, улучшеным аудиоматериалом и амуницией главного героя. Также были расширены уровни «New Junk City» («More Junk») и «What the Heck?».

В 1996 году обе игры были портированы на персональный компьютер для MS-DOS в составе антологии Whole Can O’Worms. Переносом занималась скандинавская компания Rainbow Arts. В антологии не оказалось нескольких уровней: в первой игре вырезаны уровни «Intestinal Distress», «Who Turned Out the Light?» и полет с механической курицей из «Level 5», во второй портировщики убрали «Lorenzen’s soil» (тем не менее, на европейских обложках антологии представлен именно он).

В 2009 году компания Gameloft портировала игру на Java и iPhone, а в 2010 на Bada. В июне 2010 ей же выпущен порт для консоли Xbox 360, а в июле — на PlayStation 3.

Сюжет

В игре присутствует большое количество колоритных персонажей. Сам Джим изначально был обычным земляным червем, занимавшимся тем, что обычно делают дождевые черви: поедал гумус и спасался от ворон. Однажды, в космическом пространстве над Землёй злой Психоворон (англ. Psy-Crow) нагнал космический корабль, пилотируемый бунтовщиком, который украл «Ультра высокотехнологичный неуничтожимый супер-космо-кибер-костюм», сконструированный Профессором Обезьяноголовом (англ. Professor Monkey-For-A-Head). Скафандр предназначался для злой Королевы Пульсирующей, Надутой, Прогнившей, Потной, Гнойной, Уродливой, Слизнезадницы (англ. Queen Pulsating, Bloated, Festering, Sweaty, Pus-filled, Malformed, Slug-for-a-Butt), желающей продолжить завоевание галактики. В результате космического сражения, скафандр попал на Землю, и, по чистой случайности, Джим оказался внутри его воротника. В результате он мутировал в большого и умного (для дождевого червя) супергероя.

Джим подслушал переговоры Психоворона с Королевой Слизнезадницы о её планах в отношении её сестры — Принцессы Как-Её-Там-Зовут (англ. Princess What’s-Her-Name). В результате, Джим отправился спасать принцессу, побеждая на своём пути множество врагов.

Разработка видеоигры

Своим появлением игра, в первую очередь, обязана Дугласу ТенНэйплу (англ. Douglas TenNapel) — калифорнийскому художнику комиксов и аниматору, известному также по компьютерной игре «The Neverhood». Его авторству принадлежат все ключевые персонажи игры, включая самого Джима. Основным программистом выступил Дэвид Перри (англ. David Perry) — глава компании Shiny Entertainment. Звуковую дорожку написал Томми Талларико (англ. Tommy Tallarico). В титрах первой игры вместо него вписан Марк Миллер — коллега-композитор и большой друг Талларико. Это было сделано умышленно, так как в тот момент Томми ещё оставался сотрудником Virgin и работал над игрой втайне от работодателя.

Разработка игры началась в конце 1993 года после основания в октябре того же года самой компании Shiny Entertainment. Несколько аниматоров работали над высоко проработанной визуальной составляющей игры. Графический движок был заимствован из игры «Aladdin» к Sega Mega Drive/Genesis, созданной ранее Дэвидом Перри в составе компании Virgin. К тому же, уровень графики доведён до высокого уровня, что сделало игру одной из самых красивых на игровой платформе Sega Mega Drive/Genesis.

Уровни

New Junk City — Планета свалки. Джима атакуют вороны и демонические собачки по кличке Фифи. Промежуточным боссом на уровне выступает мусорный бак. Финальный босс — Чак — владелец свалки.

В версии Special Edition (Sega-CD и Windows' 95) и HD-версии для Xbox 360 и PS3 перед схваткой с Чаком добавлен подуровень «More Junk», в начале которого Джим оказывается без костюма.

Andy Asteroids — Бонусный уровень после завершения каждого основного уровня (в версии Special Edition отсутствует между «What the Heck?» и «Big Bruty»). Джим на своей ракете пытается перегнать Психоворона, уклоняясь от астероидов. В случае, если Ворон придет к финишу первым, с ним придется сразиться в открытом бою.

What the Heck? — Планета Черт, которой повелевает кот Зловред. Уровень выполнен в стиле ада, где на дальнем плане танцует сам хозяин. Музыкальное сопровождение уровня - "Ночь на Лысой горе" Мусоргского. Врагами являются летучие демоны и адвокаты с кейсами. Здесь также два босса. Первым окажется огнедышащий Снеговик, а в финале ждет встреча с самим Зловредом. В версии Specal Edition и HD-версии для Xbox 360 и PS3 локация со Снеговиком основательно расширена. В версии SNES, GBA и антологии Whole Can O’Worms (MS-DOS) в финале с котом Зловредом добавлен задний фон.

Big Bruty — Уровень в деревянных декорациях, по виду напоминающих обломки корабля. Доступен только в версии Specal Edition. Из врагов — огромные пчелы и слепой динозавр по имени Big Bruty (назван в честь арт-директора Shiny Ника Брути). Голодный ящер всеми силами будет пытаться съесть Джима, а тому предстоит уклоняться от атак.

Down the Tubes — Подводный уровень из двух частей. Джиму предстоит прокладывать себе путь в узких трубах, полных верзил-котов, летающих вымён и котов-коротышек. В обоих подуровнях придется прокатиться верхом на огромном хомяке и проплыть в батискафе за ограниченный отрезок времени. В конце второго подуровня главного героя будет ждать золотая рыбка Боб — правитель данной планеты.

Snot a Problem! — Состязательный уровень из 3-х этапов. Джиму предстоит летать на эластичном тросе в паре с Майором Слизью. Цель уровня — порвать трос Майора и не упасть самому. Внизу, в водоеме соплей, следует остерегаться пасти чудовища, способной перекусить Джима пополам.

Level 5 — Лаборатория профессора Обезьяноголова. Уровень поделен на несколько локаций, наводненных результатами опытов профессора: летающими глазками, желудками с червяками и прыгающими мозгами. Сам Обезьяноголов по несколько раз за уровень пытается досаждать Джиму, швыряясь колбами с реактивами или выпуская на волю рой летающих глаз. При хлестании Джимом красного вентиля из некоего подобия парового котла после ряда полезностей вылетают уже знакомые демоны со второго уровня (только в оригинале Sega и версии Special Edition). В версии SNES оттуда появятся все те же летающие желудки. Приблизительно в середине уровня под потолком расположен телепорт (чёрный квадратный ящик с красным огоньком), при прыжке к которому Джим перенесется в секретный уровень «Who turned out the light?» В конце лаборатории Джима поджидает очередное творение профессора — механическая курица, с которой предстоит сражаться в падении.

Who Turned Out the Light? — Пять подуровней в практически кромешной темноте под бодрую салунную музыку. Происходящее лишь изредка освещают лучи прожекторов. Единственный ориентир — глаза самого Джима и красные вражьи зрачки. В финале пятого подуровня Джима ждет встреча с огромными глазами. Неизвестный враг преграждает путь к телепорту назад в лабораторию. Убить зверя невозможно — возможно только перепрыгнуть с вершины. В антологии Whole Can O’Worms (MS-DOS) и в HD-версии для Xbox 360 и PS3 этот уровень отсутствует.

For Pete’s Sake! — Враждебная планета щенка Питера, которого нужно сопроводить до дома целым и невредимым. Легкой с виду миссии будут мешать всевозможные пропасти, летающие тарелки, чудовищные щупальца и метеоритные дожди. А если Питеру будет причинен малейший вред (к тарелкам пришельцев и метеоритам щенок невосприимчив), то он тут же превратится в монстра и отбросит Джима назад, отняв часть здоровья. На уровне присутствует также и продвинутый путь со вторым домиком (замком в версии SNES).

Intestinal Distress! — Желудочно-кишечный уровень. Из врагов здесь — рыбы с пропеллерами и летающие вымёна из уровня «Down the Tubes». Боссом является Doc Duodenum — двенадцатиперстная кишка, изрыгающая желчь. В версии SNES и в антологии Whole Can O’Worms (MS-DOS) этот уровень отсутствует.

Buttville — Последний уровень из двух подуровней. В первом Джиму предстоит планировать с помощью головы-вертушки в узких проходах с шипами. Во втором герой окажется в логове королевы Слизнезадницы. Врагами станут рои пчел, жабы с длинными языками и сколопендры во фраках, встреча с которыми отнимает целую жизнь. Туловище самой королевы-гусеницы занимает треть всего уровня. Сначала предстоит сразиться с её жалом, а после — с самой Королевой, вращаясь на Сопле (Snott) в облике платформы.

Оружие

Бластер — Стандартное оружие, скорострельно.

Плазма-Бластер — Мощное оружие, убивающее с одного выстрела любого врага (кроме боссов и некоторых жаб в уровне «Buttville»).

Самонаводящиеся ракеты — Доступны только в версии Special Edition (Sega-CD и Windows' 95).

Хлыст — Джим использует себя в качестве хлыста. С его помощью он может также цепляться за крюки, лосиные рога и приводить в действие рычаги. Кроме того, голова заменяет ему пропеллер, когда нужно медленно спланировать или продлить длину прыжка.

Медиа

«Червяк Джим (мультсериал)»

После триумфального шествия по странам и континентам, Джим с лёгкой руки создателя выбился в анимацию. Под руководством Дугласа ТенНэйпла в 1995—1996 годах были выпущены 2 сезона мультсериала, где червяк всё так же противостоял злодеям из игры. В напарники ему были выделены щенок Питер, принцесса Как-Её-Там (англ. What’s-Her-Name) и Сопля, в переводе ОРТ — Слизнячок (англ. Snott).

Первый сезон (13 серий) впервые появился в России весной 1996 года на канале ОРТ, а в 2000 году был выкуплен каналом СТС для показа в собственном эфире. 10 эпизодов второго сезона лишь тогда были впервые дублированы на русский и показаны по СТС. Роли озвучивали Леонид Белозорович (Червяк Джим), Игорь Тарадайкин (рассказчик), Александр Рыжков (Психоворон, Профессор Обезьяноголовый), Ольга Голованова (Щенок Питер, Принцесса Как-Её-Там), Наталья Гурзо (Королева Пульсирующая, Надутая, Прогнившая, Потная, Гнойная, Уродливая, Слизнезадница), Александр Клюквин (дополнительные роли со 2 сезона) и Александр Белявский. В конце 2009-начале 2010 гг. на канале ТВ3 был вновь показан весь сериал.

Комиксы

Джим проявлял геройство на страницах 2 различных серий комиксов. Американская серия была выпущена известной студией Marvel Comics в 1995-м. Все 3 номера связаны единым сюжетом и целиком вобрали в себя абсурдность юмора и героев оригинальной игры.

5 комиксов британской серии вышли в издательстве Arcadia в 1995—1998 годах. Она базировалась напрямую на мультсериале и была рассчитана на более младший возраст, нежели заокеанский аналог.

Интересные факты

• В двух первых играх Джим говорит голосом своего «отца»-создателя Дугласа ТенНэйпела. В мультсериале и в игре «Earthworm Jim 3D» червя озвучил Дэн Кастелланета (Dan Castellaneta), также известный как голос Гомера Симпсона.
• Вначале Дэвид Перри предложил назвать героя будущей игры Лэнсом (Lance — сокращённое от Ланселот), полагая, что имя супергероя должно звучать возвышенно. Команда поддержала его идею, однако, ТенНэйпл был непреклонен и оставил за собой право наречь собственное «дитя» по-своему.
• Бонусный уровень «Andy Asteroids?» из первой игры был назван в честь программиста Shiny Энди Астора (англ. Andy Astor), песчаный тур «Lorenzen’s Soil» из второй — по имени ведущего художника Марка Лорензена (англ. Mark Lorenzen). Соответственно, арт-директор Ник Брути (англ. Nick Bruty) дал имя вечно голодному динозавру Big Bruty из одноимённого тура. Психоворон (англ. Psy-Crow) также имел своего прототипа в рядах Shiny — ведущего художника первой игры зовут Стивом Кроу (англ. Steve Crow).
• Первым из «червячьей» братии появился Кот Зловред. Ещё в 1991 году ТенНэйпел опубликовал короткий комикс с участием злобного кота. Двумя годами позже им были придуманы остальные герои будущей игры (сам Джим был создан Дугласом с середине ноября 1993 года), которых он и представил команде Дэвида Перри.
• В начале уровня «What the Heck?» играет вступление из музыкальной фантазии «Ночь на Лысой горе» русского композитора Модеста Мусоргского.
• В мультсериале Джим с компаньоном проживают в городишке Терлок (англ. Terlawk). Имя городу дано не случайно: мультяшное место жительства червя пародирует название калифорнийского города Turlock, откуда родом сам Дуглас Теннэйпл.
• В версии SNES (Super Nintendo) и в порте игры из антологии The Whole Can O’Worms (MS DOS) не достает уровня в кишечнике «Intestinal Distress!». В версии антологии также отсутствует секретный уровень «Who Turned Out the Light?» и полет с механической курицей (босс из «Level 5»).

Продолжения

На сегодняшний день Джим фигурирует в семи различных играх.

Спустя год после небывалого успеха первой игры выходит сиквел под названием Earthworm Jim 2 (1995) для Sega Mega Drive/Genesis, Sega Saturn, Sony PlayStation, SNES, PC, а позже и для Game Boy Advance. Две последующие игры — Earthworm Jim 3D (1999, PC, Nintendo 64) и Earthworm Jim: Menace 2 the Galaxy (1999, Game Boy Color) — были выпущены без участия Shiny и получили крайне слабые отзывы.

Джим также появлялся в качестве скрытого бойца в играх Battle Arena Toshinden (1996, PC) и Clay Fighter: Sculptor’s Cut (1998, Nintendo 64), а чуть ранее — в роли действующего в Clay Fighter 63 1/3 (1997) на всё той же платформе Nintendo 64. В Clay Fighter: Sculptor’s Cut компанию ему составил Бугермен (англ. Boogerman), также перенесенный в несвойственный обоим жанр файтинга из известной аркады для Sega Mega Drive/Genesis. На 2007 год был намечен выпуск игры под рабочим названием Earthworm Jim PSP для платформы PlayStation Portable, но в итоге проект был свёрнут.

В 2009 году первая часть игры была портирована на мобильный телефон. Разработчиком является компания Gameloft.

На NES имеют хождение несколько ремейков/ромхаков по игре, к примеру Earthworm Jim 3. Игра очень сильно урезана и имеет всего 3 уровня: «New Junk City», «What the Heck» и «For Pete’s Sake!» В игре отсутствует плазма-бластер (хотя оставлена анимация случайного выстрела плазмой в себя), чекпоинты и секреты с бонусами.

В июне 2010 года вышла игра Earthworm Jim HD, созданная компанией Gameloft. Среди новшеств — новый уровень в окружении микросхем и возможность кооперативного прохождения на четырёх человек. Платформер разрабатывается не только для стационарных, но и портативных консолей.

Ссылки

• [www.gamewoods.ru/Article2.html Биография Дэвида Перри]
• [tennapel.com/ Сайт Дугласа ТенНейпла, «отца» червяка Джима]
• [wormjim.ru/ WormJim.ru]  (рус.) — фан-сайт о червяке Джиме

Отрывок, характеризующий Earthworm Jim

«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.