IX съезд КПК

IX съезд Коммунистической партии Китая проходил с 1 по 24 апреля 1969 года года в Пекине. На съезде присутствовало 1512 делегата. Общая численность КПК в тот момент составляла 22 млн членов.

Подготовка к съезду

В октябре 1968 года в Пекине состоялся XII пленум ЦК КПК, на котором было принято решение о созыве IX съезда партии. Пленум был созван с грубейшими нарушениями уставных норм и представлял собой узкое совещание группы Мао Цзэдуна. На нём были одобрены все действия маоистов во время «культурной революции». Пленум одобрил директиву Мао «огонь по штабам». Компартия как руководящая сила общества, государственные учреждения, общественные организации были разогнаны под предлогом «слома старой государственной машины», высшие органы власти были заменены «пролетарским штабом Мао Цзэдуна». В коммюнике XII пленума этот «штаб» провозглашался «единственным руководящим органом всей партии, всей армии, всей страны». Бывшие партийные органы были лишены всех прав. Как разъяснил в 1968 году Се Фучжи, «они могут лишь изучать идеи Мао Цзэдуна». И напротив, беспартийные цзаофани «имеют право вмешиваться в работу по реорганизации партии». «Реорганизация и упорядочение» партии было поручено «ревкомам» и специальным армейским частям. В самих «ревкомах» были образованы «руководящие ядра», которые набирали в партию активистов «культурной революции».

В разосланном 27 ноября 1967 года документе ставилась задача «построить партию на основе идей Мао Цзэдуна, пересмотреть программу Устав партии». «Программа, Устав, принятые VIII съездом, доклады Лю Шаоци и Дэн Сяопина не содержат идей Мао Цзэдуна, не отражают особенностей современности, содержат много ревизионистских воззрений. Вот почему их необходимо до конца раскритиковать».

Проведение съезда

В результате проходившей в стране культурной революции значительное число партийных организаций, от провинциальных до первичных, не функционировали, а подавляющее большинство коммунистов не принимало участия в партийной жизни.

На съезде Линь Бяо, министр обороны КНР, от имени ЦК сделал политический доклад, ядром которого стала «теория продолжения революции в условиях диктатуры пролетариата». В докладе говорилось о формировании и значении этой теории, упоминалось о её руководящей роли в ходе подготовки и осуществления «культурной революции», всемерно пропагандировались и усиленно рекламировались её «великий вклад» и «громадные успехи».

В раздел общих положений партийного Устава был включен тезис о том, что Линь Бяо является «преемником» Мао Цзэдуна. Съезд, способствовавший узакониванию теории и практики «культурной революции», укрепил позиции Линь Бяо, Цзян Цин и их сторонников в ЦК.

На съезде был обозначен курс на то, чтобы «добиваться мирного сосуществования со странами с иным общественным строем на основе пяти принципов… и бороться против империалистической политики агрессии и войны». Вместе с тем, была провозглашена борьба с империализмом, советским ревизионизмом и реакционерами всех стран. Соединенные Штаты были названы главным врагом народов всего мира, был сделан вывод о вероятности агрессивной войны (в том числе ядерной) против Китая.

На IX съезде не рассматривались никакие экономические вопросы. Программа строительства социализма была заменена установками на «непрерывную революцию», на ведение «классовой борьбы» внутри страны и вне её. В программе нового устава ничего не говорилось о задаче повышения жизненного уровня.

IX съезд избрал новый Центральный Комитет КПК в составе 170 членов и 109 кандидатов в члены ЦК КПК. В их число вошли только 53 члена и кандидата в члены ЦК КПК 8-го созыва. На первом пленуме ЦК КПК 9-го созыва Мао Цзэдун был избран Председателем ЦК КПК, а Линь Бяо — заместителем Председателя. На том же пленуме Мао Цзэдун, Линь Бяо, Чэнь Бода, Чжоу Эньлай и Кан Шэн были избраны членами Постоянного Комитета Политбюро ЦК КПК.

Итоги

На съезде окончательно на официальном уровне была закреплена маоистская идеология. «КПК — партия, созданная и взращённая Мао Цзэдуном», — заявил на съезде Линь Бяо. Была окончательно осуждена политика Лю Шаоци и Дэн Сяопина. В китайских газетах сообщалось, что со времени «культурной революции» в партию только в Пекине принято 60 тыс. новых членов. 78 % из них, как отмечала печать, это крестьяне-бедняки, низшие середняки, а бо’льшую часть составляет молодёжь в возрасте до 35 лет, то есть это всё те же хунвэйбины и цзаофани. «Все они — передовые элементы, проявившие себя в культурной революции, в кампании по критике ревизионизма и упорядочению стиля», — писала «Жэньминь жибао». Для того чтобы кампания по «вливанию свежей крови» проходила более активно, была организована целая система подготовки и отбора преданных «идеям Мао Цзэдуна» людей. Создавались специальные курсы и школы обучения идеям Мао, «подправленной» истории КПК и т. п. В период после съезда особенно активно в партию выдвигалась молодёжь. Так, в Пекине с 1969 по 1973 годы из комсомола в партию было переведено более 47 тыс. чел., в Тибете — более 1200, во Внутренней Монголии — более 10 тысяч. По статистике, на 1970—1973 годы в КПК было принято около 10—12 млн человек, главным образом хунвэйбинов и активистов «культурной революции».

Отрывок, характеризующий IX съезд КПК

– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.