Stop the War

Stop the War
Тип	Правозащитная организация
Год основания	21 сентября 2001 года
Расположение	Соединённое Королевство
Сфера деятельности	Антимилитаристская и антиимпериалистическая пропаганда, антивоенные марши.
Веб-сайт	[stopwar.org.uk .org.uk]

Stop the War Coalition (StWC), (рус. Коалиция «Останови войну») — некоммерческая организация в Соединённом Королевстве, основанная 21 сентября 2001 года, агитирующая население и ведущая кампании против военных действий западных стран в Афганистане, Ираке, Ливии и других странах, которые организация называет несправедливыми войнами.

Коалиция выступает против различных войн, которые, являются частью так называемой «войны с террором». «Stop the War» — самая известная общественная группа в Англии из всех проводящих кампанию против войн в Афганистане и Ираке. 15 февраля 2003 года антивоенный протест который «Stop the War» организовывала в сотрудничестве с Кампанией за ядерное разоружение(CND) и Ассоциацией мусульман Великобритании (MAB) считается самой крупной по числу участников демонстрацией в британской истории.

Формирование

Толчком к формированию Коалиции стали события после террористических актов 11 сентября 2001 года в Соединённых Штатах. Коалиция была образована на общественной встрече при участии более чем 2 000 человек в Лондоне под председательством Линдси Джермэн, на тот момент редактора журнала Socialist Review, принадлежащего Социалистической Рабочей партии. Она утверждала, что возможная атака западных армий на Афганистан, которому Запад стал угрожать войной, в случае, если афганское правительство не выдаст Бин Ладена, приведет «к разрушению» этой страны, и «возможно более широкому пожарищу на всем индийском субконтиненте, в Иране и на Ближнем Востоке». Также выступили на встрече Джереми Корбин (Лейбористская партия, член парламента), Брюс Кент (CND) и Джон Рис (Социалистическая Рабочая партия).

Джерман стала организатором созыва коалиции, и встреча 28 октября определила официальные цели коалиции. Эта встреча также определила Руководящий комитет.

Руководители

В сентябре Коалицией было решено назначить единого президента и несколько вице-президентов и прочих официальных лиц (Officers), все из которых должны быть избраемыми, и их целями должны быть появления на общественных мероприятиях от имени всей коалиции.

Основные Идеи

Слово 'Война' (War) в названии организации относится ко всем войнам, которые являются частью продолжающейся так называемой войны с терроризмом. Как только стало известно о планах относительно вторжения в Ирак коалиция стала использовать лозунг «Not in my name» («Не от моего имени»). Коалиция также приняла лозунг «Против расистской реакции» («англ. Against the racist backlash»), утверждая, что война против Афганистана будет воспринята как нападение на Ислам и что мусульмане, или принятые за мусульман граждане, могут подвергнуться расистскими нападениями в Великобритании, если английское правительство присоединится к войне. Коалиция работала в тесном сотрудничестве с Ассоциацией мусульман Великобритании по вопросу организации совместных демонстраций.

У коалиции также есть лозунг «Защитим гражданские свободы» («англ. Defend civil liberties»). Она проводит кампании против таких действий английского правительства, как арест демонстрантов и прочих лиц без санкций суда и других подобных изменений в законах Британии которые были введены правящей в 2000-х годах Лейбористской партией Великобритании.

Демонстрации

Самой большой демонстрацией, организованной Коалицией, является демонстрация 15 февраля 2003 года. Считается что она была самой большой в истории Великобритании, по разным оценкам, число протестующих колебалось между 750 000 и 2 000 000 человек. На ней выступили Тони Бенн, Джесси Джексон, Чарльз Кеннеди, Кен Ливингстон и Гарольд Пинтер.

Поскольку военная подготовка Великобритании к войне в Ираке продолжалась, StWC убеждала свои группы на местах организовать протестные действия в день, когда начнется вторжение в Ирак. Поскольку эта дата была по очевидным причинам неизвестна заранее, она была определена активистами условно: антивоенный протест назначили на 20 марта 2003 года. Несмотря на наличие очень небольшого количества времени, чтобы привести планы в действие, акции прошли по всей стране: в Лондоне на Парламентской площади был большой протест; в Ноттингеме активисты перекрыли движение около офиса армейской вербовки; большое количество нотингемских школьников ушли с уроков в знак протеста против войны.

После начала вторжения в Ирак Коалиция организовывала другую национальную демонстрацию, уже в субботу, 22 марта. По их подсчетам собралось около 500 000 человек, но Кампания за ядерное разоружение (CND), которая поддержала протест, заявила о меньшей цифре — 300 000, тем не менее акция стала крупнейшей антивоенной демонстрацией в истории Англии, проведённой в военное время (двухмиллионный протест 15 февраля состоялся до атаки на Ирак), и была организована с уведомлением потенциальных участников лишь за неделю до её начала.

Действия после начала войны с Ираком

Коалиция провела ряд протестов в течение ноября 2003 года, достигнув кульминации на марше 20 числа, который проводился под лозунгами против (по их словам) агрессивной внешней политики американского президента Джорджа Буша и против заключения граждан в тюрьме на базе США в Гуантанамо, что, по мнению протестующих, незаконно и является нарушением прав человека и Женевских конвенций. Марш начался у дома парламента Великобритании и завершился на Трафальгарской площади. Статуя из папье-маше, изображающая Буша-младшего была свалена с постамента, имитируя показанное по телевидению сбрасывание статуи Саддама Хуссейна в Багдаде американскими солдатами. Среди ораторов был член парламента Джордж Галлоуей (на тот момент член Лейбористской партии, исключённый после и вступивший в партию Respect), лидер Шотландской национальной партии Алекс Сэлмонд и ветеран войны во Вьетнаме Рон Ковик.

Коалиция оценивает количество демонстрантов в 300 000 человек, но полиция выступила в прессе с опровержением, заявив, что было насчитано только 100 000 человек.

19 марта 2005 года StWC организовывала большую демонстрацию в Вестминстере, пройдя со своими сторонниками от Гайд-парка к Парламентской площади мимо американского посольства. Сторонники призывали, чтобы вторгшиеся в Ирак войска вернулись домой, призывая США, Израиль и другие страны Запада отказаться от планов военных атак на Иран и Сирию, скандируя лозунги против расизма, а также призывая британское правительство остановить нападки на гражданские свободы британцев, включая право на протесты и право на честное правосудие (которое, как они утверждают, у них отобрали, введя закон о предотвращении терроризма 2005 года и закон 2005 года об организованной преступности, по которым возможен арест граждан без судебного решения на срок в один месяц и более), и для сокращения расизма в Великобритании. Дата 19 марта была выбрана потому, что этот день являлся международным днем антивоенных демонстраций. По мнению коалиции, в демонстрации приняло участие от 100 000 до 200 000 человек. Полиция снова обратилась в прессе со своей цифрой — 45000. Протест был существенным явлением в жизни Англии, поскольку это был первый раз, когда претензии политических демонстрантов обрушились на американское посольство в Лондоне. До этого в последний раз в Англии антиамериканские протесты шли лишь во время войны во Вьетнаме. Позже, в 2005 году, StWC стремилась присоединиться к движению Сделаем Бедность Историей (en:Make Poverty History) — коалиции из групп активистов, проводящих кампанию вокруг 31 заседания G8, проведенного в июле того же года в Эдинбурге, но руководство Сдемаем Бедность Историей отказалось на том основании, что проблемы экономического развития не являются проблемами войны и мира. Однако активисты StWC все равно присоединились к протестам в Эдинбурге 2 июля и некоторые участники кампании сотрудничали на локальном уровне. Им также удалось договориться о общем собрании в парке города после марша. Считается, что StWC не давали присоединиться к коалиции Сдемаем Бедность Историей потому, что организаторы хотели избежать радикальной критики Лейбористской партии Великобритании, которая звучала от членов StWC. В это время другая антивоенная группа, организация со-участник коалиции StWC — Кампания за ядерное разоружение (CND) получила разрешение от руководства Сдемаем Бедность Историей присоединиться к их акциям.

Взрывы в Лондоне

После взрывов в Лондоне 7 июля 2005 года, StWC в сотрудничестве с CND и Ассоциацией мусульман Великобритании подержала своим прямым участием акции в память жертв в Peace Garden в Лондоне в субботу, 9 июля 2005 года и акции солидарности 17 июля 2005 года, в Рассел Сквере, у одной из станций метро, где был взрыв в воскресенье. Организатор собраний StWC Линдси Джермэн осудила бомбежки, но добавила, что «единственный способ закончить такие бомбежки — это уйти из Афганистана, Ирака и Палестины. Когда у нас будет справедливость во всем мире, у нас будет и мир». StWC также поддерживала акции памяти жертв по всей стране.

10 декабря 2005 года StWC провела конференцию en:International Peace Conference, которую посетили приблизительно 1 500 человек. В числе участников со всех концов мира были Синди Шихан, мать американского солдата погибшего в Ираке, и Хасан Джума, президент иракского Южного Союза Рабочих нефтяной промышленности. На этой конференции было заявлено требование о международной демонстрации 18 марта 2006 года. Протест 18 марта 2006 года в Лондоне поддержали приехавшие со всех концов страны.

Протесты против G20 1-2 апреля 2009 года

Марш от посольства Соединенных Штатов на Grosvenor Square к Трафальгарской площади 1 апреля 2009 года свел вместе протестующих из Stop the War Coalition, Palestine Solidarity Campaign, British Muslim Initiative и Кампании за ядерное разоружение.

Оппозиция Дню Вооруженных сил

StWC обвинял правительство в том, что оно использует недавно созданный День вооруженных сил Великобритании (27 июня 2009 года) как пропагандистский инструмент, чтобы позитивно представить своё участие в войнах.

Критика организации

Критики Коалиции объявили, что Социалистическая Рабочая партия Великобритании имеет слишком большой контроль над организацией. Коалиция была раскритикована за то, что она недостаточно сильно критиковала Саддама Хуссейна и за принятие в свои ряды Джорджа Гэллоуэя.

Известные участники

• Тарик Али — вице-президент StWC, антиимпериалист, автор книг
• Тони Бенн — президент StWC, бывший Член парламента и Член кабинета министров
• Эндрю Берджин, пресс секретарь
• Луиза Кристиан — вице-президент StWC, адвокат
• Кэти Кларк — член парламента от Лейбористской партии
• Джереми Корбин — лидер Лейбористской партии
• Там Далиелл — вице-президент StWC, бывший член парламента от Лейбористской партии
• Джордж Галлоуей — вице-президент StWC, член парламента от партии Respect
• Линдси Джерман, организатор собраний StWC, Социалистическая Рабочая партия, кандидат в мэры Лондона от партии Respect
• Кейт Гудзон — председатель движения Кампания за ядерное разоружение(CND)
• Кэролайн Лукас — вице-президент StWC, партия «Зеленых» Англии и Уэльса, член парламента
• Элис Мэхон — вице-президент StWC, бывший член парламента от Лейбористской партии
• Эндрю Мюррей — Коммунистическая партия Великобритании
• Крис Найнхэм — член Центрального комитета SWP
• Джон Рис — член Центрального комитета SWP, Национальный секретарь партии Respect
• Кит Соннет — вице-президент StWC, заместитель генерального секретаря профсоюза UNISON (англ. UNISON)
• Вальтер Вольфганг — вице-президент CND и член Исполнительного комитета Лейбористской партии
• Салма Якуб — бывший член совета Бирмингемского муниципалитета, член-учредитель Respect

В массовой культуре

StWC упомянута в книге 2004 года Сью Таунсенд «Адриан Моул и оружие массового поражения». В сатирической истории главный герой Адриан Моул пишет письмо Тони Блэру в попытке вернуть залог, после отмены отпуска на Кипре из-за заявления правительства Блэра, что Ирак может напасть на Кипр. Моул написал премьер-министру после того, как агент из его агентства путешествий отказался возвратить его залог, и Моул заподозрил, что этот агент ушёл на демонстрации StWC, а не «отошел от своего стола», как ему сказали в офисе.

Ссылки

• [stopwar.org.uk/ Stop the War Coalition]
• [news.bbc.co.uk/1/hi/uk/2765041.stm Новости Би-би-си: Протесты февраля 2003 года]
• [news.bbc.co.uk/1/hi/uk/2874627.stm Новости Би-би-си: Протесты против начала войны]
• [news.bbc.co.uk/1/hi/england/london/3223780.stm Новости Би-би-си: протесты против США]
• [www.indymedia.org.uk/en/actions/2003/nowarf15/Indymedia Великобритания: Протесты февраля 2003 года]

Отрывок, характеризующий Stop the War

И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.