USS Alaska (CB-1)
«Аляска» (англ. USS Alaska) — американский линейный крейсер, головной корабль одноимённого типа, заложен 17 ноября 1941 года, спущен 15 августа 1943 года, вошёл в строй 17 июня 1944 года.
До начала 1945 года занимался боевой подготовкой вместе с «Гуамом», затем был включен в состав 58-го оперативного соединения (Task Force 58). Участвовал в операциях по захвату Иводзимы и Окинавы. 18 марта 1945 года добился единственного в своей карьере боевого успеха сбив 2 японских самолёта. В июле 1945 года безуспешно действовал против японского судоходства в Жёлтом море. После окончания войны входил в состав 7-го флота США. 2 февраля 1947 года был поставлен на консервацию.[2]
Содержание
История создания
19 июля 1940 года Конгресс США принял программу усиления флота, согласно которой, в частности, предполагалось построить 6 крейсеров проекта «Аляска». Поскольку в силу их слабого бронирования и специфического предназначения их было невозможно классифицировать как battlecruisers, они получили ранее не употреблявшееся обозначение «большой крейсер» (англ. Big cruisers - CB). Необычность новых кораблей подчёркивалась и их названиями — если линкоры США именовались в честь штатов, а крейсера в честь городов, то большие крейсера получили названия в честь заморских владений США.
Хотя официально они классифицировались именно как «большие крейсера», правильнее отнести их к традиционному классу линейных крейсеров.
Строительство
Линейный крейсер «Аляска» был заказан 9 сентября 1940 года, 17 декабря 1941 года состоялась его официальная закладка на заводе компании «Нью-Йорк Шипбилдинг Корпорейшн» (англ. New York Shipbuilding Corporation) в Кэмдене. Корабль был спущен на воду 15 августа 1943 года при финансовой поддержке жены губернатора Аляски, после чего начались работы по достройке. Крейсер был завершен к июню 1944 года, и был введен в эксплуатацию в ВМС США 17 июня, под командованием капитана Питера К. Фишлера.
Конструкция
Служба
После завершения приёмочных испытаний в июне 1944 года линейный крейсер «Аляска» был включен в состав действующего флота. До начала 1945 года корабль был занят боевой подготовкой вместе с «Гуамом», а затем вошёл в состав 58-го оперативного соединения (TF-58) 5-го флота США.
58-е оперативное соединение состояло из лучших кораблей американского флота: 11 тяжёлых авианосцев и 5 лёгких, 8 современных линейных кораблей, 5 тяжёлых крейсеров и 9 лёгких, а также 77 эскадренных миноносцев.
«Аляска» участвовала в операции по захвату острова Иводзима, где возможность проявить себя кораблю не выпала. Зато уже следующая операция — Битва за Окинаву — стала боевым крещением для новейших линейных крейсеров. Оперативное соединение выдержало массированные налёты японской авиации, включая атаки «камикадзе». 18 марта 1945 года «Аляска» праздновала первый и, как оказалось, единственный в своей истории боевой успех — экипажу удалось сбить два японских самолета. На следующий день крейсер был задействован в прикрытии сильно повреждённого японцами авианосца «Фрэнклин», который был благополучно выведен из зоны боевых действий.
9 июня 1945 года «Аляска» полтора часа обстреливала остров Окинодзима из орудий главного калибра, а на следующий день ещё более существенной бомбардировке был подвергнут соседний остров Минамидзима. Однако на этом второй раунд боевых действий линейных крейсеров закончился, и после трёх месяцев непрерывной службы в море они прибыли в залив Лейте.
1 июля 1945 года «Аляска» вошла в новое оперативное соединение, в которое также были включены «Гуам», 4 лёгких крейсера и несколько эсминцев. Соединению было поручено препятстовать судоходству противника в Восточно-Китайском и Жёлтом морях. Но встреча с японским флотом не состоялась, поскольку судоходство противника у этому моменту было полностью парализовано.
После капитуляции Японии оба линейных крейсейра класса «Аляска» вошли в состав Седьмого флота ВМС США, составившего часть оккупационных сил. «Аляска» оказывала поддержку тральным силам у китайского побережья, а 8 сентября «воссоединилась» с «Гуамом» в Инчхоне, где началась высадка американских оккупационных сил в Корее. Спустя две недели «Аляска» встала на рейде Циндао и держала порт под контролем до высадки морской пехоты 11 октября. Операция прошла без сопротивления, и ненужный теперь тяжелый корабль отправился к родным берегам.
2 февраля 1947 года оба корабля класса «Аляска» были выведены в резерв и поставлены на консервацию.[2] Все проекты модернизации и переоборудования этих кораблей были отвергнуты и 1 июня 1960 года их исключили из списков флота, а затем продали на слом.
Оценка проекта
Слишком большие и дорогие для того, чтобы использоваться в качестве крейсеров и слишком слабые и уязвимые для совместных операций с линкорами, к тому же явно запоздавшие с появлением на свет, они, по оценке самих американских специалистов «были самыми бесполезными из больших кораблей, построенных в эпоху Второй мировой войны».
— Кофман В.Л. Суперкрейсера 1939-1945. «Большие крейсера» типа «Аляска».
Напишите отзыв о статье "USS Alaska (CB-1)"
Примечания
- ↑ Все данные на момент вступления в строй.
- ↑ 1 2 Балакин, Дашьян, 2006, с. 177.
Ссылки
- [www.ussalaskacb-1.com/ Официальный сайт линейного крейсера «Аляска»]
Литература
- Балакин С. А., Дашьян А. В. и др. Линкоры Второй мировой. Ударная сила флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2006. — 256 c.: ил. — (Арсенал Коллекция). — 3000 экз. — ISBN 5-699-18891-6, ББК 68.54 Л59.
- Тарас А.Е. Энциклопедия броненосцев и линкоров. — Москва: Харвест, АСТ, 2002. — ISBN 985-13-1009-3.
- Кофман В.Л. [www.wunderwaffe.narod.ru/Magazine/MK/1995_06/index.htm Суперкрейсера 1939-1945 /Большие крейсера типа «Аляска»] (рус.) // Морская коллекция. — М.: Моделист-Конструктор, 1995. — № 06.
- Conway’s All the World’s Fighting Ships, 1922—1946. — London: Conway Maritime Press, 1980. — ISBN 0-85177-146-7.
- Osborne E.W. Cruisers and Battle cruisers. An illustrated history of their impact. — Denver, USA: ABC-CLIO, 2004. — ISBN 1-85109-369-9.
Отрывок, характеризующий USS Alaska (CB-1)
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
