Анна Каренина (МХАТ)
Анна Каренина | |
Жанр |
драма |
---|---|
Основан на |
романе Льва Толстого Анна Каренина |
Автор | |
Режиссёр | |
Компания | |
Длительность |
140 мин. |
Страна | |
Язык | |
Год |
«Анна Каренина» — спектакль МХАТа СССР имени М. Горького, поставленный в 1937 году Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко по роману Л. Н. Толстого[1][2]
Содержание
История спектакля
Постановку «Анны Карениной» в 1637 году Немирович-Данченко задумал как трагедию страсти и искренности, загубленных великосветскими моралью и лицемерием[3]. Сценическую композицию романа Л. Толстого для МХАТа создал Н. Д. Волков; оформивший спектакль художник В. В. Дмитриев в своих декорациях нашёл органичное сочетание контрастов — строгости и роскоши[3].
Премьера спектакля состоялась 21 апреля 1937 года. Одним из главных его открытий стал Каренин в исполнении Николая Хмелева, по мнению критиков, единственного от начала и до конца сохранившего толстовскую глубину образа. «Внешне Хмелев—Каренин, — писал, в частности, В. Виленкин, — напоминал высокопоставленного бюрократа типа Победоносцева, но искренность его слез у постели умирающей неверной жены производила на зрителей потрясающее впечатление»[3].
Критиками была отмечена и работа Аллы Тарасова, сыгравшей в спектакле заглавную роль. Так, театровед Л. М. Фрейдкина писала: «Её самоирония контролировала нервные вспышки и подъемы. Талантлив был прежде всего её „осердеченный разум“. Она была умна и потому не умничала. Ум, дарованный природой, не книжно-вычитанный, развивали и книги, которые она читала, и пьесы, в которых продуманно и душевно играла».
26 апреля 1937 года директор МХАТа М. П. Аркадьев в письме Сталину и Молотову, которые присутствовали на премьере, предложил репертуарные спектакли для предстоящих гастролей МХАТа на Всемирной выставке в Париже[4]. 28 апреля 1937 года Алле Тарасовой, Николаю Хмелёву и Борису Добронравову было присвоено звание народных артистов СССР. 5 июня 1937 года было заведено «Дело Аркадьева» № 49, и он был снят с должности со строгим выговором. 11 июля 1937 года Аркадьев был арестован и 20 сентября 1937 года расстрелян.[5].
Спектакль с перерывами шёл на сцене театра на протяжении нескольких десятилетий; в 1953 году был снят на киноплёнку с частично обновлённым составом исполнителей. Новые исполнители привносили нечто новое и в сам спектакль; по поводу ввода на главную роль актрисы Маргариты Юрьевой (Юрге) Алла Тарасова в 1963 году говорила: «Работая с молодой артисткой над ролью Анны Карениной, я отнюдь не навязывала ей трактовки образа и была далека от мысли о каком-либо повторении „своей“ Анны… Мне хотелось, чтобы исполнительница по-своему увидела и своими средствами раскрыла созданный гением Толстого трагический образ русской женщины»[6][7].
Действующие лица и исполнители
- Анна Аркадьевна Каренина — Алла Тарасова (Клавдия Еланская, Анна Андреева, Маргарита Юрьева)
- Алексей Александрович Каренин — Николай Хмелёв (Михаил Кедров, Николай Соснин, Марк Прудкин, Николай Свободин)
- Граф Алексей Кириллович Вронский — Марк Прудкин (Павел Массальский, Анатолий Вербицкий)
- Князь Степан Аркадьевич Облонский (Стива) — Виктор Станицын (Всеволод Вербицкий, Михаил Названов, Юрий Леонидов)
- Княгиня Елизавета Фёдоровна Тверская (Бетси) — Ангелина Степанова (Софья Гаррель, Софья Пилявская, Галина Калиновская)
- Графиня Вронская — Мария Лилина (Ольга Книппер-Чехова, Нора Полонская, Нина Литовцева, Лидия Коренева, Нина Сластенина (Шухмина, Гранская), Евгения Хованская (Куприянова))
- Дарья Александровна Облонская (Долли) — Евдокия Алеева (Нина Базарова, Елена Строева)
- Графиня Лидия Ивановна — Мария Дурасова
- Граф Александр Кириллович Вронский — Иван Кудрявцев (Сергей Яров, Григорий Конский, Владлен Давыдов)
- Адвокат — Борис Петкер (Александр Комиссаров)
- Варя Вронская — Ирина Гошева (Анна Комолова, Галина Калиновская)
Основное действие. Сцены
Радиокомпозиция[8] спектакля «Анна Каренина», 1937 год | |
А.Тарасова. Н. Хмелёв. М.Прудкин.В.Станицын. А.Степанова. М. Лилина. Б.Петкер. С. Гаррель. В. Баталов | |
Помощь по воспроизведению |
- Зима. Метель. Станция Бологое.// Анна и Вронский
- Петербург. Вечер у княгини Бетси Тверской.// Много гостей: Княгиня Мягкая, Елизавета Павловна (Бетси) («Я всегда удивляюсь ясности и точности выражений вашего мужа, самые трансцендентные понятия становятся мне доступными, когда он говорит»), Каренин // Вронский, Анна («Я думаю, сколько голов, столько и умов, сколько сердец, столько и родов любви»)
- В тот же вечер в кабинете Каренина // Каренин. // Каренин и Анна // Анна
- Гостиная Карениных. // Вронский и Анна (сцена)
- Терраса. // Вронский и Анна
- Ипподром. // Алексей Вронский, Александр Вронский, Корд
- Скачки. Беседка на ипподроме. // Каренин, Бетси, Анна … // Вронский
- Беседка ресторана. // Анна и Каренин
- Кабинет Каренина.// Каренин и Анна
- Комната Анны. // Анна и Вронский // Анна и Каренин (письма) («Я потерял даже любовь к сыну, ибо с ним связано моё отвращение к Вам»)
- Кабинет Адвоката. Петербург. // Каренин и Адвокат[9]
- Москва. У брата Анны Стивы Облонского // на большом диване за столом сидят Каренин и Стива // Диалог Долли и Каренина // Телеграмма от Анны («Умираю. Прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее»)
- Комната Анны. (Рождение дочери Вронского) (слева кровать, на которой лежит Анна). // около Анны доктор и акушерка. В кресле Вронский. Входит Каренин. // Вронский и Каренин: («Я желал её смерти, но увидел и простил. Молю бога, чтобы он не отнял у меня счастье прощения. Можете затоптать меня в грязь и сделать посмешищем света, я не покину её. Вам следует удалиться»)
- Комната Вронского. // Вронский (монолог, выстрел)
- Спальня Анны. // Анна и Бетси // Анна и Каренин // Стива и Анна («Ты вышла замуж не зная любви — это совершившийся факт. Развод развязывает всё») // Каренин и Стива («Она подавлена твоим великодушием»)
- Будуар Анны. // Анна и Вронский («Я откажусь от назначения в Ташкент и мы поедем в Италию»)
- Кабинет Каренина. // Лидия Ивановна и Каренин (Каренин: «Я разбит. Я убит. Я не человек более». Лидия: «Я скажу Серёже, что отец его святой, и что мать его умерла»)
- Зал оперного театра в Петербурге.// Бетси, Александр, Варя, Лидия Ивановна («Да, теноров больше нет. Они выродились». «Но другие будут бить вас холодом, пока вы не женитесь». «Позорно сидеть рядом с этой женщиной, sortons vite») // Анна и Вронский
- Коридор Театра. // Вронский и Анна («Ты виноват во всём. Я никогда не забуду этого»)
- Парадные комнаты во дворце. // Придворные обмениваются новостями дня. Великий князь поздравляет Каренина с орденом Александра Невского . // Каренин. Лидия Ивановна
- Кабинет Лидии Ивановны. // Лидия Ивановна и Каренин
- Раннее зимнее утро. Вестибюль в доме Каренина. // Анна, Капитоныч, Мария («Какая-то барыня, пойди узнай, что надо… Они не вставали ещё, подождать изволите?»)
- Комната Серёжи // Анна, Серёжа, няня
- Имение Вронского. // Вронский и Долли // Долли и Анна
- Имение Вронского. Библиотека. // Анна и Вронский // Анна у камина в ожидании Вронского («Уезжая, он посмотрел на меня с холодным строгим выражением»)
- Кабинет Каренина в Петербурге. Стива и Каренин // Просьба Стивы («Положение её мучительно и невозможно»)
- Москва. Меблированные комнаты Анны и Вронского. (сундуки) // Анна укладывает вещи, чтобы отправиться в деревню. (Депеша от Стивы: «Надежды никакой. Я сделал всё возможное и невозможное» <…> «Его сиятельство уехали на станцию»)
- Платформа станции Обираловка под Москвой. Анна (Гудок паровоза. Стук колёс) // («Я не могу представить положение, в котором жизнь не была бы мучением. На то дан разум, чтобы избавиться. Туда, на самую середину. Господи прости мне всё»)
Создатели спектакля
- Автор сценической композиции романа Льва Толстого «Анна Каренина» — Н. Д. Волков
- Режиссёр-постановщик — Вл. И. Немирович-Данченко
- Режиссёр — В. Г. Сахновский
- Художник — В. В. Дмитриев
- Режиссёр-ассистент — П. Лесли [уточнить]
Телевизионная версия спектакля
«Анна Каренина» — телеспектакль Московского Художественного театра (1953)[10]
Создатели
- Режиссёр — Татьяна Лукашевич
- Операторы: Николай Власов, Семен Шейнин.
- Художник: Александр Жаренов
Роли в телевизионной версии исполняли
- Анна — Алла Тарасова
- Каренин — Николай Соснин
- Алексей Вронский — Павел Массальский
- Стива — Виктор Станицын
- Долли — Евдокия Алеева
- Бетси — Ангелина Степанова
- Тушкевич — Владимир Кириллин
- Жена посланника — Софья Пилявская
- Приятельница Анны — Нина Михаловская
- Княгиня Мягкая — Евгения Хованская
- Дипломат — Николай Свободин
- Графиня Лидия Ивановна — Мария Дурасова
- Фрейлина — Софья Гаррель
- графиня Вронская — Нина Сластенина
- Александр Вронский — Григорий Конский
- Варя Вронская — Ирина Гошева
- Адвокат — Борис Петкер
- Корней — Алексей Жильцов
- Капитоныч — Владимир Попов
- Няня Серёжи — Валерия Дементьева
- Аннушка — Анна Коломийцева
Библиография
- 1909 — Оболенский Д. Д. «Международный Толстовский альманах» = отрывки / П. Сергеенко. — «Книга», 1909. — С. 244.
- 1938 — Владимир Иванович Немирович-Данченко. «Анна Каренина» в постановке МХАТ СССР им. Горького» = отрывки. — М., 1938.
- 1945 — Фрейдкина Л. М. «Владимир Иванович Немирович-Данченко». — М.—Л., 1945.
- 1962 — Фрейдкина Л. М. «Дни и годы Вл. И. Немировича-Данченко» = летопись жизни и творчества (1858-1943). — М.: Всероссийское театральное общество, 1962. — С. 643.
- 1991 — В. Виленкин. «Воспоминания с комментариями». — Искусство, 1991. — 496 с. — (Театральные мемуары). — 30 000 экз. — ISBN 5-210-02496-2.
- 1997 — Максименков Л.В. «Сумбур вместо музыки: Сталинская культурная революция 1936-1938 гг.». — 1997. — 320 с. — 2000 экз. — ISBN 5-88711-064-3.
- 2003 — Владимир Немирович-Данченко. «Из прошлого». — 368, 2003. — (Мой 20 век). — 4 000 экз. — ISBN 5-98262-003-3.
- 2006 — Гаевский В. М. [www.nasledie-rus.ru/podshivka/7930.php «Укор владеющей судьбе». Немирович, Мейерхольд и два чеховских спектакля]. — Наше наследие № 79/80, 2006.
- 2010 — «МХАТ Второй. Опыт восстановления биографии». — «Московский Художественный Театр». — 2010. — 960 с. — 1 000 экз. — ISBN 978-5-900020-25-9.
- 2011 — Лев Николаевич Толстой. «Анна Каренина». — Библиотека всемирной литературы. — «Эксмо», 2011. — 962 с. — 4 000 экз. — ISBN 978-5-699-14342-9.
Напишите отзыв о статье "Анна Каренина (МХАТ)"
Примечания
- ↑ Театральная энциклопедия. В пяти томах + дополнительный том 2. — Советская энциклопедия, 1963. — 1216 с. — 43 000 экз.
- ↑ Энциклопедия «Театр: Балет, опера, драма» (в трёх томах) = CD. — Кордис & Медиа, 2003.
- ↑ 1 2 3 [bakhrushin.theatre.ru/collection/performance/1937_anna_karenina/ Анна Каренина (1937)]. Музей имени Бахрушина. [www.webcitation.org/67jcLUMRK Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- ↑ [www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/1015811 Аркадьев — Молотову и Сталину о предстоящих гастролях МХАТ на Всемирной выставке в Париже (Документ № 333)]. Фонд А.Н.Яковлева (26 апреля 1937). [www.webcitation.org/6ATYt6MsH Архивировано из первоисточника 6 сентября 2012].
- ↑ [on-island.net/Other/MHAT.htm «Дело Аркадьева»: За ложную информацию печати о гастролях и репертуаре МХАТ в Париже (в связи с Всемирной выставкой 1937 года) и за прямое нарушение соответствующих решений правительства снять М.П.Аркадьева с поста директора МХАТ и объявить ему строгое предупреждение]. Постановление политбюро ЦК ВКП(б)О снятии Директора МХАТа М.П.Аркадьева. № 49. п. 456 (5 июня 1937). [www.webcitation.org/6ATYtm39U Архивировано из первоисточника 6 сентября 2012]. (М. П. Аркадьев (27.12.1896 — 20.09.1937) — директор Московского Художественного академического театра им. Горького. Арестован 11 июля 1937 г. Приговорен: ВКВС СССР 20 сентября 1937 г., по обвинению в участии в контр-революционной террористической организации. Расстрелян 20 сентября 1937 г. Место захоронения — Москва, Донское кладбище. Реабилитирован 8 октября 1955 г. ВКВС СССР)
- ↑ А. Тарасова. [mxat-teatr.ru/docs/tpl/doc.asp?id=324& О спектакле «Анна Каренина»]. Московский Художественный Академический театр им. М.Горького (25 апреля 1963). [www.webcitation.org/6ATYub0GX Архивировано из первоисточника 6 сентября 2012].
- ↑ [mxat-teatr.ru/docs/tpl/actor.asp?id=68 Маргарита Юрьева]. МХАТ. [www.webcitation.org/6ATYyFPWd Архивировано из первоисточника 6 сентября 2012].
- ↑ На записи не все сцены
- ↑ «Так как закон требует таких улик, которых почти не возможно добыть, то дело обычно улаживается тем, что один из супругов добровольно принимает на себя вину и, ради улик в неверности, устраивает нередко сцены, по циничности своей совершенно неудобные для описания. Принявший на себя вину предается покаянию по решению суда и лишается права вступать в новый брак».. — СПб.: Голос (петербургская газета), 1873. — Вып. 138.
- ↑ [youtube.com/watch?v=hBWW9vc-ZMs&hl «Анна Каренина» - МХАТ, 1953 год] на YouTube
Ссылки
- [bakhrushin.theatre.ru/collection/performance/1937_anna_karenina/ Анна Каренина (1937)]. Театральный музей им. А. А. Бахрушина. [www.webcitation.org/67jcLUMRK Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- [mhatschool.theatre.ru/events/20may2011/ Коллекция кафедры сценического костюма]. Школа-студия МХАТ. [www.webcitation.org/67jcN7bKN Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Анна Каренина (МХАТ)
– Хороший.– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.