Луба (народ)

Луба

Самоназвание	baluba
Численность и ареал
Всего: около 11 млн. человек Демократическая Республика Конго Демократическая Республика Конго
Язык	языки луба
Религия	христиане, мусульмане, анимисты
Расовый тип	негроиды
Входит в	народы банту

Луба (балуба) — этническая общность на юго-востоке Демократической Республики Конго (бывший Заир), крупнейший народ этой страны. Живут преимущественно в провинциях Касаи, Лулуа, Восточное Касаи, Ломами, Верхнее Ломами, Маниема, Танганьика, Верхняя Катанга и Луалаба.

Численность — около 11 млн человек. По религии — христиане ((католики, пресвитериане и др.), часть — мусульмане-сунниты, но сохраняются и древние верования (культ предков, анимизм и др.), есть последователи синкретических сект.

В Средние века луба создали своё государство Луба. Издревле луба занимались ручным земледелием (кукуруза, просо, маниок, ямс). Развито прикладное искусство, особенно художественная резьба по дереву. Значительное число работает на предприятиях Катанги.

Для традиционной социальной организации характерны матрилинейные родовые структуры.

Состав

Включает группы (возможно отдельные народы):

• западные луба (луба-касаи, лулуа, лува) — ок. 7 млн чел.;
• луба-катанга (шаба) — 2 млн чел.;
• южные луба (санга) — 720 тыс. чел.;
• каньок — 340 тыс.чел.;
• восточные луба (хемба) — 230 тыс.чел.;
• лвалу — 65 тыс. чел.

Язык

Говорят на языках луба (группа L30): луба-касаи (чилуба), луба-катанга (шаба), каньок, хемба, санга и лвалу. Луба-касаи — один из самых распространённых языков ДР Конго и всей Центральной Африки, имеет письменность на латинской основе.

Распространён также западный диалект суахили — кингвана.

История

К V веку н. э. в ходе миграции народы банту достигли болотистых областей долины Упемба, на юго-востоке территории современной Демократической Республики Конго. Требовался высокий уровень организации, чтобы в этом районе строить и поддерживать в рабочем состоянии запруды и дренажные канавы. Благодаря сооруженным запрудам, стало возможным запасать рыбу на время засушливых сезонов. Луба добывали соль и пальмовое масло. Наряду с сушеной рыбой они были главным предметом торговли народа. В VI веке луба начали обрабатывать железо. Во главе поселений луба стояли килоло, определяемые по мужской линии вожди.

Империя Луба

К 1500 году, возможно, ранее, начинается объединение кланов луба в единое королевство под властью монарха — «божественного ставленника». Король, мулопве, был выходцем клана балопве, который выступал в роли посредника между миром людей и миром духов. Мулопве выполнял следующие функции:

1. Глава светского управленческого аппарата
2. Сбор податей с местных вождей. Полученное перераспределялось в виде подарков между лояльными последователями монархии. На практике данная податная система составила основу контролируемой государством торговой сети.
3. Глава Бамбудийе, тайного церемониального общества, в которое входили короли, вожди и другие представители власти, как мужчины, так и женщины. Они следили за сохранением целостности королевства, и были хранителями племенных традиций, в том числе устной.

С 1585 года начинается бурный рост влияния королевства луба. В начале XVIII века ими были культивированы маниок и маис, завезенные из Нового Света португальцами. Наличие постоянного источника пищи стало причиной демографического и экономического роста. Это, в свою очередь, подняло авторитет королевской власти.

Наибольшего расцвета королевство достигло при правителях Илунга Сунга (1780—1810), его сыне Кумвимбе Нгомбе (1810—1840) и Илунга Кабале (1840—1874). При посредничестве португальцев луба вели торговлю в аванпостах на территории Анголы . Крестообразные медные слитки и тканые полотна из рафии служили средством денежного обращения в торговой сети, где яды для стрел, звериные шкуры, слоновая кость и сушеная рыба обменивались на скот, хлопок, бисер, железо и орудия труда.

Приблизительно с 1870 года начинается закат государства луба, оно стало постепенно терять позиции. Помимо этого, луба находились под угрозой вторжения племени ньямвези, двигавшегося со стороны озера Танганьика, и арабскими переселенцами, двигавшимися с восточного побережья Африки вглубь материка. Решающим фактором было наличие и у тех и у других огнестрельного оружия. Луба не были завоеваны, но арабы перекрыли северные торговые пути, ньямвези — южные, экономике государства был нанесен серьёзный урон. Для того, чтобы восполнить ущерб и приобрести ружья, луба были вынуждены начать продавать население в рабство, что только ускорило распад. Цены на рабов падали, а недовольство в народе росло. В 1874 году был убит Илунга Кабале. После его смерти в королевстве начались династические распри. В 1880 году восток Конго перешёл под контроль арабов под предводительством Хамеда бин Мохаммеда аль-Марджеби. Помимо этого, арабы занесли на территорию луба оспу.

Свободное Государство Конго

В 1885 году территория современной ДРК в результате обмана местного населения (кабальные договоры с вождями) и сметливой международной политики бельгийского короля Леопольда II под именем Свободного Государства Конго стала сначала личным доменом короля, а позднее бельгийской колонией. Местные племена были бесплатной рабочей силой при постройке железных дорог, городов и рудников. За отказ выполнять трудовую повинность и поставлять ресурсы следовали карательные меры — истребление жителей, разорение деревень. Луба подняли несколько восстаний, но они были подавлены, а участники сосланы на медные рудники.

Независимость

Только в 1960 году, опасаясь крепнущего национально-освободительного движения, бельгийцы даровали ДРК независимость. В том же году центр горнодобывающей промышленности — провинция Катанга, заявила о праве на самоопределение. Луба разделились на два лагеря — сторонники отделения Катанги, под предводительством Эмануэля Ндайе и сторонников центрального правительства, их лидером был Кисула Нгойе. Когда сепаратисты потерпели поражение, Кисула Нгойе стал наиболее авторитетным лидером народа луба.

Религия

Религия луба — христианство, его проповедовали португальские миссионеры. Сохраняются и древние верования: культ предков, анимизм и др.

Имя божества-творца луба — Кабезья-Мпунгу. Миф о сотворении мира объясняет связь между невидимостью Бога и одаренностью людей душой, божественной составляющей, принадлежащей Кабезья-Мпунгу. Согласно мифу, Кабезья-Мпунгу после сотворения мира и людей, у которых тогда ещё не было сердца, решает стать невидимым. После налаживания баланса между дождем, солнцем, луной и тьмой он исчезает, но, чтобы заменить себя видимого, посылает людям Мутшима, сердце, духовную составляющую часть.

Традиционный уклад жизни

Поселения

Деревня луба представляет собой тесное скопление домов прямоугольной формы, построенных вдоль единственной дороги.

Ремесла

Луба известны как искусные резчики по дереву. Особенно ценны изготовленные ими церемониальные маски, ножи, браслеты и топоры.

Ритуалы, церемонии, традиции

Среди народа луба практиковались гадания кибута. Билумбу, прорицатели-медиумы, достигали трансового состояния, вглядываясь в мбоко, священные корзины или тыквы, внутри которых находились церемониальные предметы. Через расположение этих предметов на дне мбоко духи передавали свою волю гадателю.

Члены тайного общества Бамбудийе владели приспособлением, помогающим сохранить и запомнить историю и ритуалы народа луба. Он назывался лукаса, «памятная доска». Цветные бисерины и ракушки, определенным образом помещенные на резной деревянной доске многое могли рассказать посвященному.

Украшение, обряд, символическое послание фигурирует в раскраске тела. Белый у луба считается символом больных, мертвых, знаком траура и печали. Во время похорон луба красят труп в белый цвет. Белую краску получают, разводя белую глину. Красный цвет символизирует жизнь, здоровье, радость, силу, богатство, людей или вещи, подлежащие запрету. Женщины-луба красятся в красный цвет в течение двух-трех лет пока кормят грудью и не могут вступать в половые сношения.

Раскраска может случить и для выражения особых взаимоотношений между отдельными лицами в танцах некоторых тайных союзов луба: мужчина и женщина с наступлением ночи могут подать друг другу знаки об обоюдном желании покинуть танцы с помощью цветного пятна где-то на теле.

Из суеверных опасений за судьбу роженицы у луба о беременности не говорят открыто, а прибегают к красочным иносказаниям: «она запуталась в лианах и должна терпеливо из них выбираться», «она на верхушке дерева и должна оттуда осторожно спускаться». Акушерки-луба, если возникают осложнения, расспрашивают женщину, к каким родственникам она могла проявить непочтительность. Цель этого ясна: создать благоприятные условия для родов, душевное спокойствие и психическую разрядку.

Известные представители народа луба

• Кабила, Лоран-Дезире - президент ДРК.
• Мутомбо, Дикембе - профессиональный баскетболист NBA.

Ссылки

• [www.gateway-africa.com/tribe/luba_tribe.html Gateway Africa.Com Luba Information. Christopher D. Roy ]
• The Luba: [www.mnsu.edu/emuseum/cultural/oldworld/africa/luba.html]
• The Maurer Collection, Amherst University: [www.amherst.edu/~jpembert/p3.html] Slit gongs & Musical Oracles
• Прически народов Африки: [www.vokrugsveta.ru/vs/article/3905/]
• [cuar.in.ua/cuar/Tribes/Luba/Luba-a.htm Искусство племени балуба] Мириманов В.Б. Искусство тропической Африки

Литература

• История тропической Африки с древнейших времен до 1870 года / Отв. ред. Ольдероге Д. А./ Перев. Матвеевой Г. А., Кальщикова Е. Н. М.: «Наука», 1984.
• Корочанцев В. А. Бой тамтамов будит мечту // О народах Западной и Центральной Африки. М.: 1987.
• Львова Э. С. Луба // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. С. 295.
• Орлова А. С., Львова Э. С. Страницы истории Великой саванны. М., 1978.
• Пирцио-Бироли, Детальмо. Культурная антропология тропической Африки. М.: «Восточная литература», 2001
• Carl Einstein (Ed.) 1925: Afrikanische Märchen und Legenden; Rowohlt, 1925. Neuausgabe (1980) MEDUSA Verlag Wölk + Schmid, Berlin.  (нем.)
• Göhung H. Baluba. Studien zur Selbszuordnung und Herrschaftsstuktur der Baluba. Meisenheim a. Glan, 1970.  (нем.)
• Leslau, Charlotte; Wolf Leslau (Ed.): African Folk Tales; Mount Vernon. N.Y.: Peter Pauper Press, 1963.
• Fage, J.D. and Oliver, Roland (general editors). The Cambridge History of Africa. Vol V and VI. Cambridge: Cambridge University Press, 1976.
• Reef T. The Rainbow and Kings. N.Y., 1995.
• Roberts M.N. & A.F. Luba. 1997.

Отрывок, характеризующий Луба (народ)

– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.