Бархат амурский
| Бархат амурский | |||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||
Ба́рхат аму́рский, или Феллоде́ндрон аму́рский, или Аму́рское про́бковое де́рево (лат. Phellodéndron amurénse) — дерево; вид рода Бархат семейства Рутовые.
Содержание
Ботаническое описание
Двудомное листопадное дерево, достигающее 25—28 м в высоту и до 90—120 см в диаметре ствола. Крона в лесу высоко поднята, на просторе — шатровая, низкопосаженная.
Кора пепельно-серая, очень декоративная, у молодых деревьев часто с серебристым оттенком, двухслойная: наружный слой — бархатистый, состоит из слоя пробки, толщина которого у крупных деревьев может превышать 5 см, внутренний — ярко-жёлтый, лубяной, резко отграниченный от коричневато-бурого ядра и имеющий специфический запах (присущий также растёртым листьям и плодам). Молодые побеги покрыты гладкой серой корой.
Листья непарноперистосложные, черешковые, очерёдные, в верхней части супротивные, напоминают по форме листья ясеня, но с более узкими пластинками и с характерным запахом. Листочки ланцетные, по краю мелкогородчатые, с неприятным запахом. Листья распускаются позднее, чем у других листопадных пород, — в конце мая и даже в июне. Осенью зелёные листья постепенно приобретают яркую жёлтую окраску, порой — с оранжево-медным отливом.
Дерево амурского бархата начинает цвести на 18—20-й год жизни. Цветёт в июне — начале июля, около 10 дней. Цветки мелкие (до 0,8 см в диаметре), невзрачные, желтовато-зелёные, правильные, пятичленные, однополые, собраны в метельчатые кисти, длиной до 12 см. Опыление производится насекомыми.
Плоды созревают в сентябре и представляют собой шаровидные чёрные, слегка блестящие костянки, обычно с пятью косточками, несъедобные, с резким специфическим запахом, до 1 см в диаметре. Плодоношение ежегодное. Дерево даёт до 10 кг плодов.
Распространение и экология
Встречается на Дальнем Востоке в лесах Маньчжурии, Хабаровского края, Приамурья и Приморья, Китая, Кореи, на Тайване, Сахалине, Курильских островах и в Японии.
В России растёт преимущественно в долинных многопородных широколиственных лесах; иногда — на склонах гор и по склонам сопок, не выше 500—700 м над уровнем моря, где является примесью в составе хвойно-широколиственных и вторичных лесов.
Бархат относится к реликтовым растениям, которые произрастали до оледенения, это живые памятники природы.
В культуре известен в парках и садах почти всюду в Европе и Северной Америке, часто — в Центральной Азии и на Кавказе.
Хозяйственное применение
С лечебной целью используются кора, луб, листья, плоды, которые содержат изохинолиновые алкалоиды (берберин), дубильные вещества, кумарины, сапонины[2]. Известно о применении препаратов, получаемых из этого дерева, в качестве тонизирующих, антисептических, жаропонижающих и кровоостанавливающих средств. В корейской народной медицине ежедневное поедание двух — трёх свежих ягод считается полезным при сахарном диабете. В тибетской медицине отвар коры, луба применяют при аллергии, дерматитах, полиартритах, заболеваниях лимфатических узлов, болезнях почек, глаз.
Луб бархата амурского — резервный источник сырья для получения берберина[2], источник жёлтой краски для шёлка, хлопка и льна.
Является хорошим медоносом, даёт мёд, который, как иногда считается, обладает противотуберкулёзными свойствами.
Древесина имеет красивый цвет и очень выразительный рисунок, как в косом, поперечном, так и продольном срезах, прочна, хорошо обрабатывается, противостоит гниению, может использоваться для изготовления мебели, лыж, ружейных лож, рам, фанеры. Древесина бархата амурского похожа на древесину ясеня, но несколько более тёмная. При тщательной полировке и при срезе острым ножом бархат амурский даёт красивый блеск.
Из коры производят техническую пробку, применяемую для производства изоляционных материалов.
Листья служат кормом для пятнистых оленей.
Весьма декоративен, легко культивируется — растение почти не требует ухода. Недостаток его — позднее распускание и раннее сбрасывание листьев. Теплолюбив, светолюбив. Растёт быстро. Живёт до 300 лет.
Напишите отзыв о статье "Бархат амурский"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ 1 2 Блинова К. Ф. и др. Феллодендрон амурский // [herba.msu.ru/shipunov/school/books/botaniko-farmakognost_slovar1990.djvu Ботанико-фармакогностический словарь : Справ. пособие] / Под ред. К. Ф. Блиновой, Г. П. Яковлева. — М.: Высш. шк., 1990. — С. 250. — ISBN 5-06-000085-0.
Ссылки
- [www.ars-grin.gov/cgi-bin/npgs/html/taxon.pl?27648 Бархат амурский] (англ.): информация на сайте GRIN (англ.) Проверено 20 февраля 2009 г.
- [eol.org/pages/486311/overview Бархат амурский]: информация на сайте «Энциклопедия жизни» (EOL) (англ.) Проверено 20 февраля 2009 г.
|
Это заготовка статьи по ботанике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Бархат амурский
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
