Битва при Хараме

Битва при Хараме
Основной конфликт: Гражданская война в Испании Карта битвы при Хараме
Дата	6 — 27 февраля 1937 года
Противники
Испанская Республика Интернациональные бригады Националистическая Испания Итальянские фашисты
Командующие
Хосе Миаха Себастьян Посас Висенте Рохо Дмитрий Павлов Роберт Мерримэн и другие Хосе Варела Рикардо Рада и другие
Силы сторон
30 000 пехоты 30 танков до 40 000 пехоты 55 танков, 40 пушек
Потери
10 000 − 25000 человек (по разным оценкам) 6 000 − 20000 человек (по разным оценкам)

Битва при Хараме (Сражение при Хараме) (исп. Batalla del Jarama) — военная операция во время Испанской Гражданской войны, во время которой националисты генерала Франко пытались выбить республиканцев, находящихся вдоль реки Харама к востоку от Мадрида. В результате ожесточенных боев ни одна из сторон, понесших тяжёлые потери, не одержала победу.

История

К февралю 1937 года, в результате продолжавшейся Гражданской войны в Испании и обороны Мадрида, противоборствующие стороны достигли некоторого паритета, поняв, что война будет весьма длительной. В этих условиях командование мятежников генерала Франко решило нанести удар в 30 км южнее Мадрида, перерезать шоссе Мадрид—Валенсия и окружить столицу, надеясь, что Мадрид не сможет долго сопротивляться. Основная задача республиканского командования состояла в том, чтобы упредить удар противника на Мадрид и разгромить его раньше, чем он сможет предпринять свою операцию.

Планы республиканцев начали разрабатываться еще в декабре 1936 года, став в конце-концов известными националистам. По этому плану главный удар наносился с востока от реки Харамы в тыл основного расположения противника под Мадридом. В первые же дни боевых действий планировалось перерезать шоссе на Толедо. Дальнейшее наступление должно было развиваться в направлении Хетафе—Алькоркон и в направлении на Брунете. Руководить сражением должен был командующий Центральным фронтом генерал Посас. Его советником был «Генерал Купер» — советский комкор Григорий Кулик. Готовилась операция очень медленно, чему мешали трудности на железных дорогах и медленное освоение новобранцами советского оружия, а также некоторая беззаботность. К тому же неправильно была организована система командования войсками. В результате судьбу республиканского наступления решило не военное командование Республики, а националисты, которым были известны подробности плана, и они предприняли упреждающие действия.

Сражение началось утром 6 февраля 1937 года ударом сил националистов Франко. Бои с переменным успехом продолжались по 27 февраля, когда обе стороны выдохлись. Главным итогом сражения стал провал третьего похода на Мадрид. Националистам так и не удалось окружить Мадрид, но единственная автострада, связывавшая столицу с остальной частью республики, оказалась под огнём их артиллерии. Республиканцы по итогам битвы сделали некоторые оргвыводы, в частности, был снят с должности генерал Посас и на место командующего Центральным фронтом назначили генерала Миаху.

В культуре

Битве при Хараме и участию в ней интербригад посвящена песня «Jarama Valley». Первая версия упоминала Британский батальон интербригад, последующие (как и русский перевод) — американский Батальон Линкольна.

Источники

• Данилов С. Ю. Гражданская война в Испании (1936—1939). «Вече», 2004.
• Хью Томас. Гражданская война в Испании. 1931—1939 гг. «Центрполиграф», 2003.

Ссылки

• [historiwars.narod.ru/Index/XXv/Jarama37/jaram37.htm Харамская битва 1937]
• [web.archive.org/web/20130701225639/www.aranjuez.ws/vdj/ Valle del Jarama]  (исп.)
• [politica.elpais.com/politica/2011/08/28/actualidad/1314563626_051074.html La batalla de Goyo por el Jarama]  (исп.)

Отрывок, характеризующий Битва при Хараме

Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.