Богданов, Александр Александрович

Александр Александрович Богданов
Александр Александрович Малиновский
Место рождения:	Соколка, Гродненская губерния, Российская империя
Место смерти:	Москва, РСФСР, СССР
Научная сфера:	медицина, экономика, философия

Об однофамильцах см. Богданов, Малиновский, о тёзках см. Александр Богданов. Не путать с писателем А. А. Богдановым.

Алекса́ндр Алекса́ндрович Богда́нов (настоящая фамилия — Малино́вский, другие псевдонимы — Ве́рнер, Макси́мов, Рядово́й; 10 (22) августа 1873 года, Соколка, Гродненская губерния — 7 апреля 1928 года, Москва) — российский ученый-энциклопедист, революционный деятель, врач, мыслитель-утопист, один из крупнейших идеологов социализма. Член РСДРП в 1896—1909, большевик, с 1905 член ЦК. Организаторгруппы «Вперёд» и партийных школ РСДРП в Болонье и на Капри. В 1912 г. отошёл от активной политической деятельности и сосредоточился на разработке своих идей о новых науках — тектологии, и «науки об общественном сознании»; предвосхитил некоторые положения системного подхода и кибернетики. В 1918—1920 — идеолог Пролеткульта. С 1926 года — организатор и директор первого в мире Института переливания крови; погиб, производя на себе опыт.

Биография

Родился в семье выходца из коренной вологодской семьи народного учителя А. А. Малиновского, был вторым из шести детей.

После окончания с золотой медалью Тульской классической гимназии в 1892 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. В декабре 1894 года за участие в народовольческом Союзе северных землячеств был исключен из университета, арестован и выслан в Тулу, где рабочим-оружейником Иваном Савельевым был привлечён к занятиям в рабочих кружках. Под псевдонимом «А. Богданов» опубликовал ставший результатом занятий с рабочими «Краткий курс экономической науки» (1897), который В. И. Ленин назвал в анонимной рецензии замечательным явлением в нашей экономической литературе. В кружок Богданова входил слесарь С. И. Степанов, ставший делегатом от туляков на Второй съезд РСДРП.

В 1895—1899 годах учился экстерном на медицинском факультете Харьковского университета. В 1899 году получил диплом врача и написал свою первую философскую книгу «Основные элементы исторического взгляда на природу». В этом же году был арестован, полгода пробыл в московской тюрьме, затем был выслан в Калугу, где познакомился с А. В. Луначарским и возглавил кружок политических ссыльных. Из Калуги был вместе с Луначарским выслан на 3 года в Вологду, где работал врачом в психиатрической лечебнице. В Вологде познакомился с В. А. Русановым, вместе с которым в качестве топографа совершил путешествие по Коми-Зырянскому краю. По окончании ссылки, весной 1904 года, Богданов выехал в Швейцарию.

Вернулся в 1913 году по амнистии по случаю 300-летия дома Романовых в Россию. Во время первой мировой войны был мобилизован врачом в действующую армию; «фронт подтвердил его выстраданное убеждение, что пролетарская революция и последующая за ней непременно Гражданская война в XX веке, располагавшем невиданными прежде средствами уничтожения всего живого, вызовет колоссальные жертвы, Богданов пришел к мысли, что пролетариату в первую очередь „нужно стремиться не к политическому господству, а к культурному вызреванию“», — писал Лев Колодный.

Общественная и политическая деятельность

• 1893—1894 — член студенческого Союзного совета землячеств в Москве
• С 1895 — организатор рабочего кружка в Туле
• 1902—1903 — лидер политссыльных социал-демократов в Вологде — группы содействия газетеИскра
• 1904 — лидер Бюро комитетов большинства
• 1905—январь 1910 — член ЦК РСДРП
• в 1909—1911 годах возглавлял группу «Вперёд», в 1912 году вышел из неё
• 1918—1921 — профессор политической экономии первого Московского университета
• 1918—1922 — член Президиума Коммунистической академии
• 1926—1928 — директор Государственного научного института переливания крови

Смерть

Богданов пропагандировал собственную теорию омоложения через переливание крови.

… есть все основания полагать, что молодая кровь, с её материалами, взятыми из молодых тканей, способна помочь стареющему организму в его борьбе по тем линиям, по которым он уже терпит поражения, т.-е., по которым он именно «стареется».

— [www.metodolog.ru/00054/00054.html А. А. Богданов Очерки организационной науки]

Обменное переливание по Богданову широко использовалось для пропаганды классовых и коммунистических идей с привлечением высоких лиц из партийной иерархии, в частности младшей сестры Ленина, Марии Ульяновой и комиссара Красина. Теория Богданова получила поддержку на высшем уровне: по распоряжению Сталина был создан первый в мире Институт крови, который располагался в доме купца Игумнова на Якиманке, а сам Богданов стал его директором.

Очередное переливание закончилось трагически: во время одиннадцатого обменного переливания со студентом наступило отторжение и смерть. Студент выжил.

На похоронах от партии выступил Н. И. Бухарин ". Тело Богданова, согласно тогдашней традиции, было кремировано, а его мозг передан для исследования в институт мозга, который, стал располагаться также в особняке Игумнова.

Семья

• Первая жена — Наталья Богдановна Малиновская (урождённая Корсак; 1865—1945). Служила акушеркой в клинике доктора Руднева — отца ближайшего друга Богданова — В. А. Базарова (Руднева). По поручениям Руднева она ездила в Ясную Поляну и принимала роды у С. А. Толстой. Своих детей у неё не было.
• Вторая жена — А. И. Смирнова (1874—1915). В браке родился сын Александр.

Братья и сестры:

• Николай Александрович (1868—?) — учился на медицинском факультете в Саратове;
• Сергей Александрович (1876—?);
• Мария Александровна Зандер (1882—?) — врач; жила в Харькове;
• Анна Александровна Луначарская (1884—1959) — писательница и переводчица; первая жена А. В. Луначарского;
• Ольга Александровна (1885—1943) — жила в Оренбурге.

Литературная деятельность

В автобиографии, написанной по просьбе энциклопедии Гранат, Богданов назвал свои труды по пяти направлениям: политэкономии, историческому материализму, философии, «организационной науке» и «пролетарской культуре» В 1908 году Богданов опубликовал утопию о Марсе «Красная звезда», в 1912 году — «[books.rusf.ru/unzip/add-on/xussr_av/bogd_a02.htm?1/14 Инженер Мэнни]».Отмечают их влияние на советскую фантастику в частности на «Аэлиту» А. Н. Толстого и «Туманость Андромеды» И. А. Ефремова.

В статье «Философия современного естествоиспытателя» (1909 год), А. А. Богданов ввел в оборот термин «техническая интеллигенция».

Редактор нового перевода на русский язык «Капитала» К. Маркса, выполненного В.А.Базаровым и  И. И. Скворцовым-Степановым. Вместе со Скворцовым-Степановым  написал «Курс политической экономии» (1-й том - М., 1910; 2-й том - 4 выпуска - М., 1919-1920).

Философия

Богданов известен своими идеями тектологии и пролеткульта. Обе идеи вырастали из его комбинации позитивизма и марксизма. Первый приучал к борьбе с фетишами и эволюции, а второй направлял к светлому бесклассовому обществу. Для реализации этой цели был необходим эмпириомонизм — единство опыта. Не только политическая борьба, но формирование передовой пролетарской культуры должно было служить верным подспорьем. Науку и познание Богданов рассматривал как приспособление к окружающей среде, а творчество как вид труда, подчиненный той же цели. В искусстве он особо отмечал как классовый характер, так и идеологическую или организующую природу. Сама истина оказывалась формой организации опыта. Отстаивая коллективизм, Богданов противопоставлял его обезличивающей стадности.

Впоследствии идеи Богданова опосредованно повлияли на концепцию контркультуры.

Тектология

В трехтомной работе «Тектология», изданной в 1910—1920-х годах, Богданов объясняет процессы развития природы и общества на основе принципа равновесия, заимствованного из естествознания. Все развивающиеся объекты природы и общества представляют собой, по Богданову, целостные образования, или системы, состоящие из многих элементов.

Равновесное состояние системы Богданов рассматривает не как раз и навсегда заданное, а как «динамическое» или «подвижное» равновесие.

Характерной чертой теории равновесия Богданова является утверждение, что противоположности должны сбалансировать, уравновесить друг друга и только таким путём достигается устойчивое состояние системы. В развивающихся системах одновременно действуют две противоположные тенденции: повышение устойчивости вследствие интеграционных процессов, стремление к равновесию и понижение устойчивости, вызванное появлением «системных противоречий». Противоречия эти, на известном уровне их развития, способны приводить к кризисам. Случаи такого рода бесчисленны в опыте, пишет Богданов: «Рано или поздно, системные противоречия усиливаются до того, что перевешивают организационную связь (системы); тогда должен наступить кризис, ведущий либо к её преобразованию, либо к распадению, крушению».

Из системных противоречий вытекает организационная задача, тем более настоятельная, чем сильнее их развитие, задача их разрешения или устранения. Жизнь её решает или отрицательным путём, — разрушается самая система, например, умирает организм, или положительным путём, — преобразованием системы, освобождающим её от противоречий.

Более стройное или «гармоничное» сочетание элементов системы, заключает меньше «противоречий». Это и означает более высокую организованность.

В тектологии Богданова «впервые сформулированы основные положения системного подхода и теории самоорганизации систем. Она не только не потеряла своей актуальности, выступая фактически как предтеча и теоретическая основа нынешней Концепции устойчивого развития, но и служит важным информационным источником для её дальнейшего углубления и совершенствования».

Увлечения

Одним из увлечений Александра Богданова на протяжении жизни были шахматы. Сохранилась серия любителских фотографий, сделанных на итальянском острове Капри в 1908 году (между 10 (23) и 17 (30) апреля), когда Владимир Ленин находился в гостях у А. М. Горького. Фотографии сняты с различных ракурсов и запечатлели Ленина играющим с Горьким и Богдановым. Автором всех (или по крайней мере двух из этих фотографий) выступил Юрий Желябужский (в будущем — крупный советский кинооператор, режиссёр и сценарист), сын актрисы МХТ Марии Андреевой и пасынок Горького. В то время он был двадцатилетним юношей.

Институт Богданова

В 1999 году в Екатеринбурге создан Международный институт А. Богданова (МИБ) «для объединения, координации и развития фундаментальных и прикладных исследований российских и зарубежных ученых, творчески применяющих идеи, заложенные в научном наследии великого русского мыслителя Александра Александровича Богданова».

Основные работы

• Богданов А. А. Основные элементы исторического взгляда на природу. — СПб., 1898.
• Богданов А. А. Познание с исторической точки зрения. — СПб., 1901.
• Рядовой [dlib.rsl.ru/viewer/01004097740#?page=1 Либеральные программы = Liberale Programmen]. — Женева: Изд-во социал-демократической партийной лит. В. Бонч-Бруевича и Н. Ленина, 1904. — 23 с.
• Богданов А. А. Из психологии общества. (Статьи 1901—1904 г.) — 1-е изд., СПб, 1904, изд-во «С. Дороватовского и А. Чарушникова».
• Богданов А. А. Новый мир. (Статьи 1904—1905). 1-е изд. М., 1905, изд-во «С. Дороватовского и А. Чарушникова».
• Богданов А. А. Эмпириомонизм. Статьи по философии. Кн. I, 1-е, изд. М., 1904, кн. I, 2-е изд. М., 1905, кн. I, 3-е изд., М., 1908, кн. II, 1-е изд. М., 1905, кн. II, 2-е изд., СПб, 1907, кн. III, 1-е изд. СПб, 1906, изд-во «С. Дороватовского и А. Чарушникова».
• Богданов А. А. Краткий курс экономической науки. 2-е изд., СПб, 1899, 3-е изд., М., 1902, 4-е изд., СПб, 1904, 5-е изд., М, 1905, 6-е изд., М., 1905, 7-е изд., М., 1906., 8-е изд., М., 1906, 9-е изд., М., 1906, изд-во «С. Дороватовского и А. Чарушникова».
• Богданов А. А., Степанов И. Курс политической экономии. Т. 1—2. — М., 1910—1919.
• Богданов А. А. Падение великого фетишизма. (Современный кризис идеологии). Вера и наука. (О книге В Ильина «Материализм и эмпириокритицизм» — 1-е изд., М., 1910, изд-во «С. Дороватовского и А. Чарушникова».
• Богданов А. А. Культурные задачи нашего времени. — 1-е изд. М., 1911, изд-во «С. Дороватовского и А. Чарушникова».
• Богданов А. А. Философия живого опыта. Популярные очерки. Материализм, эмпириокритицизм, диалектический материализм, эмпириомонизм, наука будущего. — СПб., 1912
• Богданов А. А. Введение в политическую экономию, 1914.
• Богданов А. А. Искусство и рабочий класс, 1918.
• Богданов А. А. [gtmarket.ru/laboratory/basis/5909 Тектология — Всеобщая организационная наука]. — Берлин — Санкт-Петербург, 1922. (Переиздание: В 2-х кн. — М.: «Экономика», 1989.)
• Богданов А. А. [dlib.rsl.ru/viewer/01003385705#?page=1 О пролетарской культуре. 1904—1924]. — М.-Л., 1924. — 344 с.
• Богданов А. А. [teatr-lib.ru/Library/Bogdanov/sociolism/ Вопросы социализма: Работы разных лет]. 2-е изд. — М.: «Политиздат», 1990.
• Богданов А. А. [www.uic.nnov.ru/pustyn/lib/bogdanov.ru.html Очерки организационной науки]
• «Десятилетие отлучения от марксизма. Юбилейный сборник (1904—1914 гг.)» (неопубликованная рукопись)

Художественные произведения

• Богданов А. А. Красная звезда. — 1-е изд., СПб., 1908, в каталогах изд-ва «С.Дороватовского и А. Чарушникова»; СПб., 1919.; М., 1922.
• Богданов А. А. Инженер Мэнни. — 1-е изд., М., 1912. изд-во «С. Дороватовского и А. Чарушникова». М., 1922.

Образ в искусстве

• В фильме Сквозь ледяную мглу 1965 г. роль А. Богданова (товарища Константина) исполнил Стриженов, Глеб Александрович

Литература

• Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм.
• Александров Н. Н. Звезда Богданова. М., «Академия Тринитаризма», 2013.
• Гловели Г. Д. Социализм науки: Мебиусова лента А. А. Богданова. М.: 1991.
• Гловели Г. Д. Политэкономия в широком смысле: элементы институционализма и утопизма // Вопросы экономики. 2010. № 10.
• Жукоцкий В. Д. [ec-dejavu.net/m-2/Marxism.html «Эмпириомонистический» марксизм А. А. Богданова: проблема идеологии] // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. — 2004. — № 1. — С. 38—53.
• Казаринов М. Ю. Судьба идей: тектология А. А. Богданова в контексте философии, науки и культуры // Человек в контексте культуры: Сб. науч. тр. СПб., 1998.
• Уайт Д. От философии к всеобщей организационной науке: источники и предшественники тектологии А. Богданова // Вопросы философии. 1995. № 8
• Biggart J. Bogdanov and His Work: a guide to the published and unpublished works of Alexander A. Bogdanov (Malinovsky) 1873—1928. — USA: Ashgate, 1998. — 495 p. — ISBN 1-85972-623-2, 978-1859726235.
• Dudley P. Bogdanov’s Tektology (1st Engl. transl.). — Centre for Systems Studies, Univ. of Hull UK, 1996.
• Dudley P., Pustylnik S. N. Reading the Tektology, 1995.
• Pustylnik S. N. Biological Ideas of B.'s Tektology presented at the Int’l Conf.: Origins of Organization Theory in Russia & the SU. — Univ. of East Anglia (Norwich), 1995.
• M. E. Soboleva. A. Bogdanov und der philosophische Diskurs in Russland zu Beginn des 20. Jahrhunderts. Zur Geschichte des russischen Positivismus. — Hildesheim: Georg Olms Verlag, 2007. — 278 S.

Ссылки

• [www.situation.ru/app/j_art_1053.htm/ Теория равновесия А. Богданова].
• [www.ng.ru/science/2002-12-11/15_hamlet.html Гамлет с Красной Звезды].
• [web.archive.org/web/20070928113942/www.bloodfmba.ru/interesno/index.php?id=interesting_bogdanov Последние дни А. А. Богданова. Хроника трагических событий].
• [az.lib.ru/b/bogdanow_aleksandr_aleksandrowich/text_0010.shtml Биографическая справка]
• [web.archive.org/web/20090528014506/www.zn.ua/3000/3760/41878/?printpreview «Еретик» Богданов]
• [www.isfp.co.uk/russian_thinkers/alexander_bogdanov.html Александр Богданов в галерее Международного общества философов] (англ.)
• [az.lib.ru/b/bogdanow_aleksandr_aleksandrowich/ Сочинения Богданова]

Отрывок, характеризующий Богданов, Александр Александрович

По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.