Бончи, Алессандро

Алессандро Бончи Alessandro Bonci
Основная информация
Дата рождения	10 февраля 1870(1870-02-10)
Место рождения	Чезена, Италия
Дата смерти	8 августа 1940(1940-08-08) (70 лет)
Место смерти	Римини, Италия
Годы активности	1896-1835
Страна	Италия Италия
Профессии	оперный певец
Певческий голос	тенор

Алессандро Бончи (итал. Alessandro Bonci, 10 февраля 1870, Чезена — 8 августа 1940, Римини) — итальянский оперный певец (лирический тенор).

Биография

Начинал свою карьеру простым обувщиком. По счастливому стечению обстоятельств он получил стипендию Музыкального лицея в Пезаро. Педагогами Бончи в течение пяти лет были сначала Карло Педротти (учитель известного тенора Франческо Таманьо), Феличе Коэн и наконец Энрико Делле Седье в Париже.

В 1896 году он дебютировал на сцене театра «Реджо» в Парме в роли Фентона в опере «Фальстаф» Верди. Дебют имел такой успех, что в конце своего первого сезона он получил приглашение от «Ла Скала», дебютировав там в 1897 году в опере «Пуритане» Винченцо Беллини.

Затем последовали гастроли в оперных театрах Санкт-Петербурга, Вены, Берлина, Лиссабона, Мадрида и Лондона. Он с большим успехом пел в Ковент-Гардене в 1900, 1907 и 1908 годах.

В 1906 году он выступил в Америке на открытии вновь созданной Манхэттенской оперы, исполнив партию Артура из «Пуритан» и работал в театре два сезона, став конкурентом звезды «Метрополитен-опера» Энрико Карузо в Нью-Йорке. В 1908—1910 годах он пел в «Метрополитен-опере». В 1910—1911 году он с сольными концертами объездил всю Америку.

Во время Первой мировой войны он прервал свою карьеру, записавшись добровольцем в ВВС Италии. В 1918 году он вернулся на сцену «Метрополитен-опера», а затем Чикагской оперы.

В 1922—1923 годах Бончи пел в Римском оперном театре, в следующем году давал мастер-классы в Америке.

После 1925 года певец постепенно сократил количество ангажементов, посвятив себя преподавательской деятельности в Милане, а в 1935 году окончательно покинул сцену, отойдя от общественной жизни. Одной из его учениц была композитор Джулия Рекли.

Алессандро Бончи умер в 1940 году в окрестностях Римини в возрасте 70 лет.

Признание

Бончи исполнял произведения Беллини, Доницетти и Россини. Его голос, хотя и не слишком большой, отличался пластичностью, мягкостью, прозрачностью, нежностью звучания с выраженным вибрато. Он прекрасно брал верхние ноты, включая «ми». Многие из его записей до сих пор являются эталоном для ценителей бельканто.

Современники считали Алессандро Бончи и ирландского тенора Джона Маккормака единственными соперниками Энрико Карузо.

Он исполнял партии из опер «Пуритане» и «Сомнамбула», «Любовный напиток», «Фаворитка», «Дон Паскуале» и «Лючия ди Ламмермур», «Дон-Жуан», «Севильский цирюльник», «Травиата» и других. Однако лучшими исполнениями считаются партия Герцога из «Риголетто» Верди и Рудольфа в «Богема» Пуччини.

Ссылки

• [historyofthetenor.com/page.php?26 History of the Tenor — Sound Clips and Narration]
• [www.belcanto.ru/bonci.html Алессандро Бончи на belcanto.ru]
• [www.teatrobonci.it Sito Ufficiale del Teatro "Alessandro Bonci" di Cesena]

Отрывок, характеризующий Бончи, Алессандро

Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.