Буквенная нотация

Буквенная нотация — разновидность музыкальной нотации, в которой для обозначения высоты звука используются буквы алфавита (греческого, латинского, русского и др.), а также их графические модификации. Буквенная нотация — древнейшая разновидность нотации, сохраняющая своё значение до наших дней.

Греческая нотация

Как теоретическая и дидактическая концепция, система буквенной нотации была осмыслена на излёте античности (то есть с большим опозданием по отношению к нотным памятникам такой нотации, древнейшие из которых датируются III в. до н. э.), поскольку изучение нотации считалось недостойным музыканта-теоретика делом. Греческая буквенная нотация описана в учебниках Гауденция, Бакхия, Алипия, в трактатах о музыке Аристида Квинтилиана (III—IV вв.) и Боэция (ок. 500 г.).

Латинская нотация

Латинская буквенная нотация (неоктавная, использовались буквы алфавита от A до P) впервые регистрируется в учебных трактатах эпохи Каролингского Возрождения, например, в анонимном трактате IX в. «Alia musica». Изредка она также встречается в нотных рукописях, например, в тонарии французского происхождения, начала XI века (кодекс Montpellier H159, см. иллюстрацию).

Изобретение латинской буквенной нотации средневековая наука приписывала Боэцию. В действительности Боэций придерживался греческой буквенной нотации, а разными латинскими буквами пользовался как метками для обозначения ступеней («струн») звукоряда. Наиболее последовательно Боэций использовал буквы-метки от A до LL — в семи главах, посвящённых делению монохорда (Mus. IV, 6-12; см. обобщающую схему в статье Полная система). Иным рядом латинских букв (ABCDEFGHKLMNXO) Боэций обозначал ступени Полной системы в главе о видах консонансов (Mus. IV, 14). Наконец, в Mus. IV, 17 для условного обозначения «гипермиксолидийского лада» Боэций использовал ряд букв-меток ABCDEFGHIKLMNOP (без точной привязки к Полной системе) — именно этот ряд взяла на вооружение средневековая теория музыки, интерпретировав его как «нотацию Боэция».

Дидактическая концепция октавной латинской буквенной нотации (ABCDEFG, с двойной ступенью b/h) окончательно сложилась в начале XI в. в трактатах «Диалог о музыке» Псевдо-Одо и «Микролог» Гвидо Аретинского. Нотацию Гвидо с энтузиазмом восприняли многие теоретики уже в XI веке (например, баварский аббат Вильгельм из Хирзау, около 1069 г.). С небольшими локальными вариантами Гвидонова (или Одонова) буквенная нотация используется вплоть до наших дней, например, для обозначения мажорно-минорых тональностей, для описания музыкальных высот в контекстах, где нет технической возможности записать музыку нотной графикой (например, в сетевых текстовых блогах и форумах), и т. п.

Различия в буквенной нотации высот си, си-бемоль, до

В русской традиции (основанной, в свою очередь, на немецкой) буквенной нотации для ноты си используется латинская буква H, а для ноты си-бемоль — буква B. В англоязычной традиции (Великобритания, США) для си используется латинское B, а для си-бемоль — составное обозначение B-flat (буква H в этой традиции не используется вовсе).

Во французской традиции буквенной нотации используют слоговые названия высот, восходящие к сольмизации Гвидо Аретинского. Для до используется слог ut (например, ut dièse majeur — до-диез мажор), для си — слог si (например, si bémol mineur, си-бемоль минор). Аналогичная система реферирования тональностей используется в итальянской и испанской традициях, за исключением того, что вместо старинного слога ut используется слог do (например, итал. do diesis maggiore до-диез мажор).

	Немецкая система					Английская система
Нота	(Бекар)	Диез	Дубль-диез	Бемоль	Дубль-бемоль	(Бекар)	Диез	Дубль-диез	Бемоль	Дубль-бемоль
до	c	cis	cisis	ces	ceses	C	C-sharp	C-double-sharp	C-flat	C-double-flat
ре	d	dis	disis	des	deses	D	D-sharp	D-double-sharp	D-flat	D-double-flat
ми	e	eis	eisis	es	eses	E	E-sharp	E-double-sharp	E-flat	E-double-flat
фа	f	fis	fisis	fes	feses	F	F-sharp	F-double-sharp	F-flat	F-double-flat
соль	g	gis	gisis	ges	geses	G	G-sharp	G-double-sharp	G-flat	G-double-flat
ля	a	ais	aisis	as	asas	A	A-sharp	A-double-sharp	A-flat	A-double-flat
си	h	his	hisis	b	bes	B	B-sharp	B-double-sharp	B-flat	B-double-flat

См. также

• Сольмизация

Литература

• Potiron H. Origine de la notation alphabétique // Revue Grégorienne 31 (1952), p.234-239.
• Smits van Waesberghe J.M. Les origines de la notation alphabétique au Moyen-Âge // Anuario Musical 12 (1957), p.3-16.
• Browne, Alma Colk. Medieval letter notations: a survey of the sources. Ph. D. thesis. University of Illinois at Urbana-Champaign, 1979.
• Browne, Alma Colk. The a-p system of letter notation // Musica Disciplina 35 (1981), p.5-54.

Отрывок, характеризующий Буквенная нотация

– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.