Вайнёде
Посёлок
Показать/скрыть карты
|
Ва́йнёде (нем. Wainoden, латыш. Vaiņode) — посёлок на юго-западе Латвии в области Курземе, центр Вайнёдского края.
Станция на бывшей железнодорожной линии Лиепая — Вайнёде.
География
Находится в 60 км от города Лиепая и в 185 км от Риги.
История
Первые упоминания под названием Bāta относятся к 1253 году.
В 1914—1916 годах возле посёлка были размещены ангары для немецких дирижаблей. Позднее эти ангары использовались для сооружения крытого рынка в городе Рига.
После Второй Мировой войны в городе построен мемориал с крупным захоронением советских войнов, осовобождавших посёлок от нацистов.
В период нахождения Латвии в составе СССР возле посёлка Вайнёде располагался 54 гвардейский истребительный авиационный полк. В непосредственной близости от аэродрома и в 2-х километрах от посёлка располагался военный городок.
В 1992 году начался вывод полка на аэродром Саваслейка, куда перелетели боевые самолёты Су-27 под видом учений ещё в первой половине года. Лётчики и инженерно-технический состав большей частью переведены вместе с полком, другие — в авиачасти на территории России. 2 ноября 1992 года вылетел последний транспортный борт с имуществом. В 1992—1993 годах продолжено сокращение частей обеспечения (ОБАТО и ОБС и РТО).
Военный офицерский городок представлял собой 5-ти этажные здания из белого кирпича, расположенные параллельно друг другу. Между домами располагались детские площадки. Была своя пожарная часть на два машино-выезда. Рядом с плацем, на котором проводились смотры, располагался дом офицеров и памятник советским лётчикам. Также на территории городка располагалась средняя школа для детей офицеров.
На территории бывшего аэродрома сейчас картодром. Ангары заброшены. Жилые дома, военные строения и памятники разрушены и разворованы местными жителями.
Известные люди
Вайнёде является родиной Христиана Мартыновича Мурниэка — одного из первых специалистов связи и радиоразведки в Военно-Морском Флоте СССР.
Транспорт
Автодороги
Среди местных автодорог следует отметить V1168 Нигранде — Атвасес — Вайнёде, V1209 Эмбуте — Вайнёде — Павари, V1212 Приекуле — Вайнёде и V1213 Вайнёде — Айзвики.
Напишите отзыв о статье "Вайнёде"
Ссылки
- [www.vainode.lv Официальный сайт Вайнёдского края] (латыш.)
- [www.vainode.lv/fotogalerija/index.php Ангары 1916 год.]
|
Это заготовка статьи по географии Латвии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Вайнёде
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
«И чорт их принес! – думал он в то время, как Тихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на груди седыми волосами. – Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ее осталось».
– К чорту! – проговорил он в то время, как голова его еще была покрыта рубашкой.
Тихон знал привычку князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретил вопросительно сердитый взгляд лица, появившегося из под рубашки.
– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
