Ван Брёкелен, Ханс

Ханс ван Брёкелен
Общая информация
Полное имя	Йоханнес Франсискус ван Брёкелен
Родился	4 октября 1956(1956-10-04) (67 лет) Утрехт, Нидерланды
Гражданство	Нидерланды
Рост	188 см
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1976—1982	Утрехт	142 (0)
1982—1984	Ноттингем Форест	61 (0)
1984—1994	ПСВ	308 (0)
Национальная сборная**
1980—1992	Нидерланды	73 (0)
Международные медали
Чемпионаты Европы
Золото	ФРГ 1988
Бронза	Швеция 1992
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Йоха́ннес Франси́скус (Ханс) ван Брёкелен (нидерл. Johannes Franciscus "Hans" van Breukelen, 4 октября 1956, Утрехт, Нидерланды) — нидерландский футбольный вратарь, чемпион Европы 1988 года в составе национальной сборной, обладатель Кубка европейских чемпионов 1987/88 в составе ПСВ.

Карьера

Клубы

«Утрехт»

Клубную карьеру Ханс начинал в родном Утрехте в одноимённом клубе. В 1981 году «Утрехт» первый и единственный раз в своей истории выиграл медали чемпионата Нидерландов. На следующий год «Утрехт» впервые в своей истории вышел в финал кубка Нидерландов, где уступил АЗ с общим счётом 2-5. Всё это время голкипером команды был ван Брёкелен.

«Ноттингем Форест»

В 1982 году 25-летний ван Брёкелен перешёл в английский «Ноттингем Форест», где стал основным голкипером. Лучшие годы английского клуба уже были позади — в 1979 и 1980 годах «Форест» дважды подряд выигрывал Кубок европейских чемпионов, но после 1980 года результаты пошли на спад. В 1984 году «Ноттингем Форест» занял третье место в чемпионате Англии (вслед за «Ливерпулем» и «Саутгемптоном») и добрался до полуфинала Кубка УЕФА, где уступил бельгийскому «Андерлехту» 2-3 по сумме двух матчей. Много позднее выяснилось, что руководство «Андерлехта» дало взятку судье (около 27 тыс. фунтов стерлингов), в результате чего в ответном матче судья назначил «липовый» пенальти в ворота англичан и не засчитал их чистый гол. Тем не менее полуфинал Кубка УЕФА остаётся лучшим результатом для «Ноттингем Фореста» в этом турнире.

ПСВ

После этого сезона ван Брёкелен покинул Англию и перешёл в голландский ПСВ, где и играл последующие 10 лет до завершения карьеры. В 1986 году ПСВ впервые за 8 лет выиграл чемпионат Нидерландов, всего же Ханс в составе ПСВ выиграл 6 чемпионатов своей страны. Дважды подряд ПСВ с ван Брёкеленом удавалось делать «золотой дубль» — выигрывать чемпионат и Кубок Нидерландов в один сезон (1987/88 и 1988/89). В сезоне 1987/88 ПСВ удалось не только сделать «золотой дубль» в Голландии, но и покорить главную европейскую клубную вершину — выиграть Кубок европейских чемпионов. В первом круге был обыгран турецкий «Галатасарай» 3-2 (3:0 дома и 0:2 в гостях). Во втором круге ПСВ дважды переиграл венский «Рапид» 4-1 (2:1 в гостях и 2:0 дома). В четвертьфинале был обыгран французский «Бордо» за счёт гола на чужом поле (1:1 в гостях и 0:0 дома). В полуфинале таким же образом был пройден мадридский «Реал» (1:1 в гостях и 0:0 дома). Таким образом, в домашних матчах за весь розыгрыш ван Брёкелен не пропустил ни разу. Наконец, в финале в Штутгарте ПСВ сыграл 0:0 в основное и дополнительное время с португальской «Бенфикой», а в серии послематчевых пенальти голландский клуб оказался сильнее 6-5 (единственный пенальти не реализовал защитник португальцев Антониу Велозу).

Финал Кубка чемпионов был сыгран 25 мая 1988 года, а всего через месяц ван Брёкелен к этой победе добавил и звание чемпиона Европы в составе своей сборной, при чём как и финал Кубка чемпионов, чемпионат Европы проходил на немецкой земле. Таким образом, 1988 год стал для ван Брёкелена наиболее успешным в карьере в плане завоёванных титулов. Несмотря на все успехи ван Брёкелена в 1988 году лучшим голкипером мира по версии МФФИИС (организации, чья авторитетность неоднократно ставилась под сомнение) был признан голкипер сборной СССР и московского «Спартака» Ринат Дасаев.

Четырежды Ханс признавался лучшим голкипером чемпионата Голландии (1987, 1988, 1991, 1992).

Завершил игровую карьеру Ханс в 1994 году в возрасте 37 лет.

Сборная

Дебютировал в национальной сборной 11 октября 1980 года в возрасте 24 лет в матче с командой ФРГ (1:1). До этого ван Брёкелен ездил с командой на чемпионат Европы 1980 года, но был там запасным вратарём и не провёл ни одной игры (основным голкипером был Пит Схрейверс).

После того, как в 1984 году Схрейверс завершил свою карьеру в сборной, ван Брёкелен стал основным голкипером национальной команды и оставался им на протяжении 8 лет.

Сборная Нидерландов не сумела отобраться на чемпионат мира 1986 года: в отборочной группе голландцы заняли второе место, пропустив вперёд венгров (в частности, уступив им в домашнем матче 1:2), а в стыковых матчах дорогу голландцам преградили их соседи, бельгийцы. В первом матче в Брюсселе хозяева победили 1:0, а через месяц в Роттердаме голландцы во втором тайме забили два мяча, но на 85-й минуте защитник бельгийцев Жорж Грюн забил ответный мяч, и за счёт гола на чужом поле в финальную стадию чемпионата мира в Мексике вышли бельгийцы (где дошли до полуфинала).

В 1988 году на чемпионате Европы в Германии сборная Нидерландов впервые в своей истории стала чемпионом Европы, а ван Брёкелен провёл все 5 матчей на чемпионате (4 победы и 1 поражение), трижды не пропустив ни одного мяча, в том числе и в финале в Мюнхене с командой СССР (2:0), при этом на 73-й минуте финального матча ван Брёкелен сумел отразить пенальти, пробитый Игорем Белановым. Ван Брёкелен остаётся единственным голландским голкипером, игравшим на победном для национальной сборной чемпионате мира или Европы.

В 1990 году на чемпионате мира в Италии сборная Нидерландов вышла из группы, несмотря на то, что все 3 матча сыграла вничью. В 1/8 финала голландцы уступили команде Германии (1:2), которая в дальнейшем стала чемпионом мира. Для Ханса этот турнир стал единственным чемпионатом мира в карьере.

Последний матч за сборную ван Брёкелен сыграл в полуфинале чемпионата Европы 1992 года, где голландцы в серии пенальти уступили будущим чемпионам датчанам (единственный из 5 пенальти не реализовал Марко ван Бастен, датчане же забили 5 из 5). После этого матча 35-летний ван Брёкелен завершил свою 12-летнюю карьеру в национальной команде.

Всего за национальную сборную сыграл 73 матча, уступая среди голландских голкиперов по этому показателю только абсолютному рекордсмену сборной Нидерландов Эдвину ван дер Сару (130 матчей). На момент, когда ван Брёкелен завершил карьеру в сборной, он занимал второе место в истории по количеству матчей после Руда Крола (83 игры), однако с тех пор Ханса обошли уже более 10 футболистов. В 73 матчах с участием ван Брёкелена голландцы одержали 35 побед, 19 раз сыграли вничью и 19 матчей проиграли.

Достижения

Клубы

• «Утрехт»
  • Чемпионат Нидерландов — 3-е место (1980/81)
  • Кубок Нидерландов — финал (1981/82)
• «Ноттингем Форест»
  • Чемпионат Англии — 3-е место (1983/84)
  • Кубок УЕФА — полуфинал (1983/84)
• ПСВ
  • Чемпионат Нидерландов — чемпион (6 раз — 1985/86, 1986/87, 1987/88, 1988/89, 1990/91, 1991/92)
  • Кубок Нидерландов — обладатель (3 раза — 1987/88, 1988/89, 1989/90)
  • Суперкубок Нидерландов — 1991/92
  • Кубок европейских чемпионов — обладатель (1987/88)

Сборная Нидерландов

• Чемпионат Европы 1988 — победа
• Чемпионат Европы 1992 — 3-4 место

Ссылки

• [www.voetbalstats.nl/nedxi/sp68.html Все матчи ван Брёкелена за сборную Нидерландов]  (нид.)
• [www.sport-express.ru/newspaper/2008-06-21/3_2/ Интервью с ван Брёкеленом в «Спорт-Экспрессе» от 21 июня 2008 года]
• [championat.ucoz.net/news/2008-04-22-491 Интервью с ван Брёкеленом в журнале «Kicker» в апреле 2008 года]
• [slovari.yandex.ru/dict/football-igroki/article/0400.htm Ханс ван Брёкелен в Яндекс. Словаре](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2873 дня))

Отрывок, характеризующий Ван Брёкелен, Ханс

Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.