Венская конвенция о праве международных договоров

Венская конвенция о праве международных договоров 1969 года — международная конвенция, закрепляющая основополагающие международно-правовые нормы, относящиеся к заключению, вступлению в силу, применению, расторжению, толкованию и соблюдению межгосударственных договоров.

Конвенция была подготовлена Комиссией международного права ООН и подписана в Вене (Австрия) в 1969 году. Конвенция вступила в силу в 1980 году и к настоящему времени насчитывает 114 государств-участников.

Конвенция применяется к договорам, заключаемым между государствами в письменной форме. Договоры, заключаемые государствами с международными организациями и между последними, регулируются Венской конвенцией о праве договоров между государствами и международными организациями или между международными организациями 1986 года. Наряду с Конвенцией 1986 года и обычными нормами международного права, Венская конвенция о праве международных договоров 1969 года является важнейшим источником права международных договоров.

Заключение и вступление договоров в силу

Заключение договоров

Каждое государство имеет право заключать международные договоры, то есть обладает соответствующей правоспособностью.

Лицо, представляющее государство в целях принятия текста договора либо в целях выражения согласия на обязательность договора, должно иметь соответствующие полномочия либо в силу занимаемой должности считаться представляющим своё государство без предъявления полномочий. К последним относятся:

• главы государств, главы правительств, министры иностранных дел;
• главы дипломатических представительств (применительно к договорам с государствами, в которых они представляют своё государство);
• представители государств на международных конференциях и в международных организациях (для целей принятия текстов международных договоров на такой конференции или в такой организации).

Текст договора принимается всеми государствами, участвовавшими в его подготовке, или двумя третями голосов на международной конференции, если таким же большинством не было принято иное.

Конвенция предусматривает следующие способы выражения согласия на обязательность для государств договора:

• Подписание;
• Обмен документами, образующими договор;
• Ратификация;
• Принятие;
• Утверждение;
• Присоединение;
• Другие способы, о которых условились государства.

В Конвенции описываются основные способы выражения согласия на обязательность договора и их особенности.Конвенция предусматривает также обязанность государств не лишать договор объекта и цели до его вступления в силу.

Оговорки

В Конвенции определяются условия, в которых государства могут делать оговорки к международным договорам при подписании, ратификации, утверждении или присоединении. Для этого необходимо, чтобы:

• оговорки не запрещались прямо этим договором; или
• входили в число разрешенных договором оговорок; и
• не были несовместимы с объектом и целями договора.

В Конвенции также прописана процедура принятия оговорок и возражений против них, юридические последствия принятия оговорок и возражений против них и снятия оговорок и возражений против них.

Вступление в силу договоров и их временное применение

В качестве общего правила Конвенцией предусматривается, что договор вступает в силу в порядке и в дату, указанные в договоре или иначе согласованные договаривающимися сторонами. Кроме того, в ней предусматриваются иные условия вступления в силу, в том числе, условия временного применения договора или его отдельных условий.

Соблюдение, применение и толкование договоров

Соблюдение и применение договоров

Статья 26 Конвенции подтверждает основополагающий принцип договорного права «Pacta sunt servanda», означающий, что действующие договоры обязательны для участников и должны добросовестно соблюдаться.

Кроме того, общим правилом является то, что договоры не имеют обратной силы, то есть не применяются в отношении событий, которые имели место до вступления договора в силу. Кроме того, если иное не следует из договора, он действует в отношении всей территории договаривающихся государств.

Положения последующего договора имеют преимущественную силу перед положениями предшествующего договора с тем же кругом участников, за исключением случаев, когда в последующем договоре прямо предусмотрено преимущество положений предшествующего договора. Конвенция излагает также порядок применения положений предыдущего и последующего договора при несовпадении круга участников.

Толкование договоров

В Конвенции освещаются принципы и правила толкования международных договоров.В частности, указывается, что договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением его терминов в их контексте, а также в свете объекта и целей договора. Для целей толкования договора также учитываются:

• Относящиеся к договору соглашения, подписанные в связи с ним участниками договора;
• Документы, составленные участниками и принятые другими участниками в качестве относящихся к договору;
• Последующие соглашения участников относительно толкования договора или применения его положений;
• Последующая практика применения договора;
• Нормы международного права, действующие между участниками.

Кроме того, возможно обращение к дополнительным средствам толкования, например, подготовительным материалам и обстоятельствам заключения договора. В статье 33 устанавливаются принципы толкования договоров, два или более текстов которых являются аутентичными, то есть имеют преимущественную силу.

Договоры и третьи государства

В этой же части Конвенции излагаются принципы и положения, регулирующие правовые последствия заключения договоров для не участвующих в них государств (третьих государств). В качестве общего правила договор не создает прав и обязательств для третьих государств без их согласия на это.

При этом создание обязательства для третьего государства возможно только при наличии его письменного согласия на это. Согласие на приобретение по договору прав третьими государствами презюмируется до тех пор, пока не будут получены доказательства противного.

Отмена обязательств третьих государств по договору возможна только с согласия участников договора и самих третьих государств, которых это касается. Эти ограничения не относятся к случаям, когда договорные нормы становятся обязательными для государств в качестве обычной нормы международного права.

Поправки к договорам и изменение договоров

Правила, касающиеся внесения поправок в договоры, в том числе в многосторонние договоры, а также заключения соглашений об изменении договоров, излагаются в статьях 39-41 Конвенции. Допустимо соглашение об изменении положений многостороннего договора в отношениях между отдельными участниками, если это предусмотрено в договоре или не запрещается им, и если такое изменение не затрагивает прав и обязанностей остальных участников договора и не препятствует осуществлению объекта и целей договора. Участники соглашения обязаны уведомить остальных участников договора о своем намерении заключить такое соглашение и о его содержании.

Недействительность, прекращение и приостановление действия договоров

Действительность договора может оспариваться только на основании применения положений Венской конвенции. Прекращение договора, его приостановление, денонсация или выход из него участника может осуществляться только на основании положений самого договора или Конвенции.

В статье 44 Конвенции излагаются принципы, относящиеся к делимости договорных положений. Так, участник может приостановить договор, выйти из него или денонсировать его только полностью, если только в самом договоре или ином соглашении участников не указано иное.

На основание недействительности договора, его прекращения, выхода из него или прекращения его действия можно ссылаться только в отношении договора в целом, за исключением случаев, когда:

• Такое основание касается только отдельных положений договора и эти положения отделимы от остального договора;
• Из договора вытекает или иным образом установлено, что принятие этих положения не составляло существенного согласия участника или других участников на обязательность договора в целом;
• Продолжение действия остального договора (без этих положений) не было бы несправедливым.

Делимость договоров (т.е сохранение в силе части его положений) не применяется к случаям, когда договор противоречит императивным нормам международного права, когда он был заключен в результате принуждения представителя государства или в результате применения государством силы или угрозы её применения.

Недействительность договоров

Государства не вправе ссылаться в качестве основания недействительности договора на нормы внутреннего права, касающиеся его компетенции заключать договоры, если только нарушение не было явным (очевидным) и не касалось нормы внутреннего права особого значения.

Государства вправе ссылаться на ошибку (касающуюся обстоятельства или факта, составляющих существенную основу его согласия на обязательность договора) как основание недействительности договора, если только такое государство не знало о таких факте или обстоятельстве или не способствовало их возникновению. Валидными основаниями недействительности договора являются обман или подкуп представителя государства.

Договоры, заключенные в результате угроз или действий против представителя государства, а также в результате применения силы или угрозы силой против государства, или противоречащие императивной норме международного права, являются ничтожными (то есть недействительными с момента заключения).

Прекращение договоров и приостановление их действия

Прекращение договора или выход из него участника могут иметь место в соответствии с положениями этого договора или по взаимному согласию его участников. При этом многосторонний договор не прекращается из-за того, что в результате выхода участников из него общее число участников стало меньше требуемого для вступления договора в силу.

Не допускается денонсация договора или выход из него, если такой возможности не предусмотрено в самом договоре, за исключением случаев, когда из намерения участников следовало, что денонсация или выход допускаются, или если допустимость денонсации или выхода подразумевается самим характером договора.

Равным образом приостановление договора допускается по самому договору или с согласия всех его участников. Для приостановления договора между отдельными его участниками требуется, чтобы оно не затрагивало права оставшихся и не противоречило объекту и цели договора.

В статье 59 излагается порядок прекращения или приостановления договора в связи с заключением последующего договора.

Основанием прекращения договора или приостановление его действия полностью или частично является его существенное нарушение другим участником (для двустороннего договора). Для многосторонних договоров правила устанавливаются в статье 60, при этом дается определение существенного нарушения договора, которое состоит в таком отказе от договора, который не предусматривается Конвенцией или нарушает положение, имеющее существенное значение для осуществление объекта и целей договора.

Ещё одним основанием прекращения договора является невозможность его выполнения, определенная в статье 61.

В статье 62 излагаются правила, применяемые в случае коренного изменения обстоятельств (так называемый принцип «Rebus sic stantibus»). На коренное изменение обстоятельств государства вправе ссылаться, если такие обстоятельства составляли существенную основу согласия государства на обязательность договора или если последствия изменения обстоятельств коренным образом изменяют сферу действия обязательств, все ещё подлежащих выполнению по договору.

На коренное изменение обстоятельств нельзя ссылаться применительно к договорам, устанавливающим границу, и если коренное изменение обстоятельств являлось результатом нарушения этим участником обязательства по этому или иному договору.

Договор прекращается также вследствие возникновения новой императивной нормы международного права, которой он противоречит.

Процедура

В статье 65 излагается процедура, которой следует придерживаться в случае недействительности договора, прекращения договора, выхода из него или приостановления его действия (порядок уведомлений других участников, сроки реакции других участников на уведомление и порядок разбирательства в случае возражений). В случае, когда связанные с этим споры между государствами не будут урегулированы в общем порядке в течение 12 месяцев с момента возражения, предписывается обращение к процедуре судебного разбирательства в Международном Суде ООН, международного арбитража или к процедуре разрешения споров, указанной в Приложении .

Последствия недействительности, прекращения договора или приостановления его действия

Положения договора, недействительность которого установлена Конвенцией, не имеют юридической силы. Конвенция, однако, предусматривает юридические последствия и обязанности участников в связи с действиями, совершенными на основании такого договора.

Прекращение договора освобождает участников от обязательств по нему, если только договором не предусмотрено иное, но не влияет на права, обязанности и юридическое положение участников, возникшие в результате выполнения договора до его прекращения.

Отдельно рассматриваются юридические последствия договора, противоречащего императивной норме международного права, и последствия приостановления действия международного договора.

Депозитарии, уведомления, исправления и регистрация

Конвенция определяет порядок назначения депозитария (указанного в договоре хранителя текста договора, которым может быть определенное государство или Генеральный Секретарь авторитетной международной организации, например, ООН или специализированного учреждения ООН), определяет функции депозитария и порядок сообщения депозитарию уведомлений и сообщений. Устанавливается также порядок внесения изменений в текст договора в случае ошибки и, кроме того, порядок регистрации и опубликования договоров.

Литература

• А. Н. Талалаев. Право международных договоров: действие и применение договоров. М., 1985 г.
• Международное право. Учебник для вузов под ред. Г. В. Игнатенко и О. И. Тиунова. Глава 12. М., НОРМА—ИНФРА, 1999 г.[bibliotekar.ru/mezhdunarodnoe-pravo-2/index.htm]
• И. И. Лукашук. Современное право международных договоров. М., ИГПАН, 2004 г.

Ссылки

• [www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/law_treaties.shtml Текст Венской конвенции о праве международных договоров]

Отрывок, характеризующий Венская конвенция о праве международных договоров

– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.