Uti possidetis

Uti possidetis (Juris) (с лат. «поскольку владеете» или «чем владеете, тем и владейте»; также можно назвать как принцип сохранения существующего положения вещей) — принцип, сложившийся в международной практике, который означает, что новые государства, получившие независимость, имеют ту же территорию и с теми же границами, которые имели прежде, будучи колониями или зависимыми территориями, в том числе административными единицами в составе других государств. Согласно правилу, старая административная граница, ранее существовавшая в пределах территории вновь образованного независимого государства, становится международной границей.

Данный принцип не является самостоятельным правовым принципом, поскольку обретает свой правовой характер только в рамках более широкого международно-правового принципа нерушимости границ.

История возникновения

Изначально принцип uti possidetis происходит из римского частного права, где он применялся в качестве обозначения распоряжения претора о принадлежности спорного недвижимого имущества прежнему (фактическому) владельцу, т.е. воспрещалось нарушение существующего положения вещей между двумя лицами впредь до окончательного разрешения спора.

В международном праве принцип uti possidetis впервые применён в современную эпоху в Латинской Америке, когда государства — бывшие колонии Испанской империи добивались независимости. Основной целью новых латиноамериканских государств было стремление закрепить своё положение на территориях, которые юридически принадлежали Испанской империи, с тем чтобы признать себя её преемниками, унаследовавшими все колониальные земли в пределах существовавших административных границ. Главное заключалось в том, чтобы на континенте не оставалось ни одного района terra nullius (то есть территорий, не принадлежащих никакому государству), поэтому в разрешении пограничных вопросов был избран принцип uti possidetis.

Известный юрист-международник Ян Броунли описывает данную ситуацию следующим образом:

После того, как перестала существовать общая суверенная власть, потребовалось достигнуть согласия относительно общего принципа демаркации, поскольку все стремились избежать обращения к силе. Был принят соответствующий колониальному периоду принцип uti possidetis, т.е. принцип предусматривающий сохранение демаркации, существовавшей при колониальном режиме, применительно к каждой колониальной единице, ставшей государством

Некоторые латиноамериканские государства решили узаконить применение принципа uti possidetis и отразить его в различных нормативных документах принятых на континенте. К примеру, положения данного принципа были включены в Конституцию Венесуэлы 1830 года и Конституцию Гондураса 1839 года, а также в Договор о границе между Колумбией и Перу от 22 сентября 1829 г. Хотя всё равно в последующем этим государствам не удалось избежать пограничных споров между собой. Поэтому многие юристы придерживаются мнения, что не следует абсолютизировать значение данного принципа, поскольку применение принципа uti possidetis имеет ряд недостатков, которые не способствуют решению споров по существу, кроме того, старые испанские административные границы часто были определены недостаточно чётко и трудно доказуемы.

Современная практика применения

Африка

21 июля 1964 года в Каире в рамках Организации африканского единства была принята Резолюция 16(1) о пограничных спорах, в которой закреплялось, что государства-участники берут на себя обязательства уважать колониальные границы, существовавшие до достижения ими национальной независимости. Резолюция представляет собой политическое заявление, направленное на то, чтобы в будущем у государств не возникал вопрос о пересмотре границ, установленных согласно принципу uti possidetis после деколонизации, не иначе как только по обоюдному согласию. Поскольку на африканском континенте ситуация с границами была более сложной, чем на латиноамериканском, прежде всего, тем, что колониальные границы устанавливались метрополиями без соблюдения интересов местного населения, нарушая сложившиеся в течение длительного времени естественные границы проживания различных племён. Поэтому передел этих границ мог бы стать угрозой миру и обернуться множеством кровопролитных войн между африканскими государствами, которыми бы воспользовались бывшие метрополии в качестве основания для восстановления своего утраченного колониального господства.

Пограничный спор между Буркина-Фасо и Мали

В 1985 году разгорелся пограничный конфликт между Буркина-Фасо и Мали из-за принадлежности территории, богатой минеральными ресурсами, которая находилась на недемаркированном участке границы между государствами. Вопрос о принадлежности приграничной территории и определении пограничной полосы был передан в Международный суд ООН, который поделил спорную территорию примерно пополам. В своём решении суд указал суть принципа uti possidetis — «обеспечение уважения территориальных границ в момент приобретения государством независимости; территориальные границы могут быть лишь разграничительными линиями между различными административными округами или колониями, подвластными одному и тому же суверену, поэтому применение принципа uti possidetis привело к тому, что бывшие административные границы преобразовались в международные границы в полном смысле этого понятия». Более того, суд заявил, что принцип uti possidetis вытекает из общей нормы международного права, а значит может быть применён не только в отношении бывших колониальных государств, но и в любых других ситуациях, когда имеет место распад суверенного государства или отделение от него какой-либо территориальной части.

Бывшая Югославия

Арбитражная комиссия по Югославии, созданная Европейским сообществом для разрешения спорных юридических вопросов в связи с распадом югославской федерации, пришла к выводу, что с момента распада федерации и обретения вновь образованными государствами независимости внутренние межреспубликанские границы превратились в международные границы в соответствии с принципом uti possidetis. В Заключении № 2 Арбитражная комиссия, рассматривая вопрос о внутренних границах между Сербией и Хорватией и Сербией и Боснией и Герцеговиной, указала, что независимо от любых обстоятельств, право на самоопределение не может и не должно влечь за собой изменения уже существующих границ при получении государством независимости (uti possidetis juris), кроме как в случаях, когда государства сами договорились об изменении своих границ. В Заключении № 3 Арбитражная комиссия, применяя принцип uti possidetis к границам бывших югославских республик, сослалась на Решение Международного Суда ООН от 22 декабря 1986 года по делу Буркина-Фасо и Мали (спор о границе), где uti possidetis признаётся в качестве общего принципа международного права, применимого абсолютно любому государству.

Многие государства и международные организации также поддержали нерушимость внутренних республиканских границ СФРЮ. В Заявлении по Югославии Глав государств и правительств Североатлантического Совета, состоявшегося 7–8 ноября 1991 года в Риме, говорилось, что все попытки изменить существующие границы путём применения силы или политики fait accompli (поставить перед свершившимся фактом) неприемлемы и потому любые действия по одностороннему изменению уже существующих границ признаваться не будут.

Бывший Советский Союз

Во время развала СССР принцип uti possidetis подразумевался при заключении договоров между бывшими республиками, объявившие внутренние административные границы союза в качестве межгосударственных. В статье 5 Соглашения о создании Содружества Независимых Государств, подписанного в Беловежской пуще 8 декабря 1991 года, предусматривалось, что государства признают и уважают территориальную целостность друг друга и неприкосновенность существующих границ в рамках СНГ. Они гарантируют открытость границ, свободу передвижения граждан и передачи информации в рамках содружества. Кроме того, статья 6 Договора между Российской Федерацией и Украиной от 19 ноября 1990 года предусматривает конкретно, что обе стороны признают и уважают территориальную целостность бывших Российской и Украинской республик СССР в существующих в рамках СССР границах.

Чехословакия

Договор об общей делимитации общих государственных границ от 29 октября 1992 года между Чешской Республикой и Словакией подтвердил, что межгосударственной границей между этими двумя новыми государствами при получении ими независимости 1 января 1993 года будет прежняя административная граница, существующая между чешской и словацкой частями бывшего ЧССР.

См. также

• Территориальная целостность
• Государственная граница
• Terra nullius
• Статус-кво

Литература

• Карташкин В.А. Территориальные проблемы развивающихся стран (Азия и Африка). — М.: Изд. «Международные отношения», 1965. — 146 с. ([law.edu.ru/article/article.asp?articleID=1132566 рецензия на книгу], автор Тузмухамедов Р.А.)
• Пойманова Ю.А. Территориальные конфликты, пограничные споры и проблемы в Латинской Америке, история и современность // Московский журнал международного права. — 2001. — № 3. — С. 38-57.
• Мирзоев Ф.С. Принцип uti possidetis juris: Значение и современная актуальность // Право и политика. — 2004. — № 6. — С. 43-52.

Ссылки

• Доклад профессора Marcelo G. KOHEN [untreaty.un.org/cod/avl/pdf/ls/Kohen_UtiPossidetis-MaritimeDelimit.pdf Uti Possidetis and Maritime Delimitations] (англ.) Женевский институт международных отношений
• [analitika.at.ua/news/ehkspert_azerbajdzhan_stal_chlenom_oon_na_osnove_principa_uti_possidetis_juris/2011-09-19-50369 Азербайджан стал членом ООН на основе принципа uti possidetis juris]
• [www.tarasei.narod.ru/avtoref/av10.htm Практика урегулирования территориальных споров в Африке]

Отрывок, характеризующий Uti possidetis

Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.