Викторин (император)

Марк Пиавоний Викторин лат. Marcus Piavonius Victorinus<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Император Галлии
август 269 — 271
Предшественник:	Марий
Преемник:	Тетрик I
Смерть:	271(0271) Колония Агриппина
Мать:	Виктория
Дети:	Викторин Младший

Марк Пиавоний Викторин (лат. Marcus Piavonius Victorinus) — третий император так называемой Галльской империи в 269—271 годах.

Викторин был известен своим знанием в области военного дела. В эпоху правления первого галльского императора Постума он сделал блестящую карьеру. В 266/267 году Викторин находился в должности преторианского трибуна, а в 267 или 268 году он вместе с самим Постумом занимал пост консула. Его имя указывает на то, что его предки происходили из западной части империи. Был провозглашен императором осенью 269 года в Августе Треверов (до 10 декабря) после недолгосрочного правления Мария. В качестве императора Викторин был признан провинциями Галлия и Британия, однако Испания ему не подчинилась. Столица и главный монетный двор Викторина находились в Колонии Агриппине. Возможно, чеканка его монет велась также и в Августе Треверов.

По всей вероятности, большую часть своего правления Викторин потратил на возвращение территорией, отпавших от Галльской империи и перешедших обратно под контроль центрального правительства в Риме. Однако император не предпринимал никаких действий, чтобы расширить своё государство за пределы Галлии и Британии. Возникающие проблемы в Галлии в правление Викторина привели во время своей кульминации к восстанию в Августодунуме, который перешёл на сторону Клавдия II Готского. Летом 270 года после семимесячной осады города, армия Викторина взяла, разграбила и уничтожила часть города.

После своего успеха в борьбе с Августодунумом Викторин с триумфом вернулся на север, сделал своим постоянным местопребыванием Колонию Агриппину. Однако несколько месяцев спустя, в начале 271 года он был там убит одним из своих офицеров, актуарием (заведующим продовольствием) Аттитианом, видимо, из соображений частной мести. Его мать Виктория имела большой авторитет среди войск Галльской империи, благодаря чему ей удалось добиться обожествления сына и решить вопрос о его преемнике. Она подкупила войска для того, чтобы организовать поддержку её ставленника, наместника Аквитании Тетрика.

Литература

• «История Августов». Тридцать тиранов. Викторин.
• [www.roman-emperors.org/victorin.htm Polfer, Michel. «Victorinus (A.D. 269—271)». De Imperatoribus Romanis. (1999)]

Отрывок, характеризующий Викторин (император)

– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.