Гонсалес, Мариано

Мариано
Общая информация
Полное имя	Мариано Николас Гонсалес
Прозвище	Гонщик (Speedy)
Родился	Тандиль, Буэнос-Айрес, Аргентина
Гражданство
Рост	175 см
Вес	71 кг
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Уракан
Номер	15
Карьера
Молодёжные клубы
	Бамбинос
	Индепендьенте
1998—2001	Расинг (Авельянеда)
Клубная карьера*
2001—2004	Расинг (Авельянеда)	64 (14)
2004—2006	Палермо	51 (4)
2006—2007	→  Интернационале	14 (0)
2007—2008	→  Порту	22 (2)
2008—2011	Порту	42 (5)
2011—2012	Эстудиантес	33 (2)
2013	→  Арсенал	13 (0)
2013—2014	Эстудиантес	15 (0)
2014—2016	Депортиво Сантамарина	55 (8)
2016—н. в.	Уракан	15 (4)
Национальная сборная**
2003—2008	Аргентина	9 (0)
Международные медали
Олимпийские игры
Золото	Афины 2004	футбол
Кубки Америки
Серебро	Перу 2004
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 12 июля 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Мариано Николас Гонсалес (исп. Mariano Nicolás González; 5 мая 1981, Тандиль, провинция Буэнос-Айрес, Аргентина) — аргентинский футболист, полузащитник клуба «Уракан».

Карьера

Мариано начал карьеру в любительском клубе «Бамбинос». Оттуда он перешёл в «Индепендьенте», а затем в «Расинг» из Авельянеды. В основном составе Расинга Мариано начал выступать с 2001 года. За «Расинг» Мариано провёл 64 игры и забил 14 голов, один из которых в ворота «Боки Хуниорс», принёсший его команде победу со счётом 4:3.

В июле 2004 года Мариано перешёл в итальянский клуб «Палермо», который заплатил за трансфер аргентинца 3,5 млн евро. В составе «Палермо» Мариано провёл 2 сезона, сыграв в 51 матче и забив 4 гола.

Летом 2006 года Мариано был арендован миланским «Интернационале». В составе «нерадзурри» он дебютировал 12 сентября 2006 года в матче Лиги чемпионов против лиссабонского «Спортинга», в котором «Интер» победил 1:0. 29 ноября того же года он забил первый мяч за клуб, поразив ворота «Мессины» в Кубке Италии. Несмотря на удачное, в целом, выступление в «Интере», Мариано так и не смог завоевать место в основном составе команды, занятое Деяном Станковичем и Луишем Фигу. Всего за клуб он провёл 24 матча, из которых 14 в чемпионате Италии, выигранном «Интером», и забил 1 гол. По окончании сезона «Интер» решил не продлевать аренду Мариано.

Вернувшись в «Палермо», Мариано уже 17 июля 2007 года был арендован португальским клубом «Порту», который получил приоритетное право выкупа контракта игрока. В первом сезоне в «Порту» Мариано провёл 21 матч и забил 2 гола, став чемпионом Португалии. После продажи Рикардо Куарежмы, Порту выкупил трансфер Мариано, заплатив 3 млн евро. В следующем сезоне Мариано стал играть более заметную роль в клубе, а также отличился в 1/4 финала Лиги чемпионов в игре с «Манчестер Юнайтед». В начале следующего сезона, Мариано получил травму, из-за которой не тренировался 6 недель. 2 февраля 2010 года Мариано забил гол, который принёс «Порту» победу над одним из конкурентов по чемпионату Португалии, «Спортингу».

Международная карьера

В составе сборной Аргентины Мариано дебютировал 31 января 2003 года в игре с гондураским клубом «Сан-Педро-Сула», в которой забил гол на 66-й минуте встречи. В 2004 году он был участником Кубка Америки и Олимпийских игр, где аргентинцы завоевали серебряные и золотые медали соответственно.

Достижения

• Золотой медалист Олимпийских игр (1): 2004
• Чемпион Италии (1): 2006/07
• Чемпион Португалии (3): 2007/08, 2008/09, 2010/11
• Обладатель Кубка Португалии (2): 2008/09, 2009/10

Ссылки

• [archivio.inter.it/cgi-bin/giocatori-scheda?codice=G0806&L=it Профиль на inter.it]
• [www.footballdatabase.com/index.php?page=player&Id=1414&pn=Mariano_Nicol%C3%A1s_Gonz%C3%A1lez Профиль на footballdatabase.com]
• [www.transfermarkt.com/-/profil/spieler/21409 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [int.soccerway.com/players/mariano-nicolas-gonzalez/3982 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/player/327.html Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

</div>

Отрывок, характеризующий Гонсалес, Мариано

Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.