Дуз-Хотимирский, Фёдор Иванович
Поделись знанием:
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
| Фёдор Иванович Дуз-Хотимирский | |
 В 1923 году | |
| Страны: | |
|---|---|
| Дата рождения: |
13 сентября (25 сентября) 1881 |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Звание: | |
Фёдор Иванович Дуз-Хотимирский (13 (25) сентября 1881, Москва, Российская империя — 5 ноября 1965, Москва, СССР) — украинский и советский шахматист, международный мастер (1950).
В молодости 4 раза становился чемпионом Киева (1900, 1902, 1903, 1906). Участвовал в четырёх Всероссийских турнирах, нескольких международных турнирах (в Петербургском международном турнире 1909 отмечен специальным призом — выиграл партии у обоих победителей — А. Рубинштейна и Эм. Ласкера), пяти чемпионатах СССР.
Член символического клуба победителей чемпионов мира Михаила Чигорина с 8 марта 1909 года.
Заслуженный мастер спорта СССР (1942). Награждён орденом «Знак Почёта» (1957).
Предложил название «вариант дракона» в сицилианской защите, потому что расположение чёрных пешек в этом варианте напоминает расположение звёзд в созвездии Дракона[1].
Основные спортивные результаты
| Год | Город | Турнир | + | − | = | Результат | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1900/1901 | Москва | Всероссийский турнир | 4 | 12 | 1 | 4½ из 19 | 15 |
| 1903 | Киев | Всероссийский турнир | 5 | 9 | 4 | 7 из 18 | 15 |
| 1905/1906 | Санкт-Петербург | Всероссийский турнир | 7 | 7 | 2 | 8 из 16[2] | 8—10 |
| 1907 | Москва | Международный турнир (двухкруговой, с участием Г. Марко) | 4 | 1 | 1 | 4½ из 6 | 1 |
| Москва | Показательный турнир (двухкруговой; с участием М. И. Чигорина) | 4½ из 8 | 3 | ||||
| Лодзь | Всероссийский турнир | 4 | 5 | 2 | 5 из 11[3] | 8—9 | |
| Карлсбад | 1-й международный турнир | 8 | 8 | 4 | 10 из 20 | 11—12 | |
| 1908 | Варшава | Матч с Ф. Маршаллом | 3 из 6 | ||||
| Прага | 1-й международный турнир | 8 | 8 | 3 | 9½ из 19 | 11 | |
| 1909 | Санкт-Петербург | Международный турнир памяти М. И. Чигорина | 5 | 7 | 6 | 8 из 18 | 13 |
| Вильно | Трехкруговой турнир | 5 | 5 | 5 | 7½ из 15 | 4 | |
| Санкт-Петербург | Турнир шести шахматистов | ||||||
| 1910 | Гамбург | Международный турнир, XVII Конгресс Германского шахматного союза | 6 | 5 | 5 | 8½ из 16 | 7—8 |
| 1911 | Карлсбад | Международный турнир | 9 | 14 | 2 | 10 из 25 | 22 |
| Варшава | Матч с А. Д. Флямбергом | 5 : 1 | |||||
| 1921/1922 | Москва | Первенство Москвы | 9 из 16 | 7—8 | |||
| 1922 | Москва | Матч Москва — Петроград (1-я доска, против Г. Я. Левенфиша) | 2 | 0 | 0 | 2 из 2 | |
| 1923 | Петроград | 2-й чемпионат СССР | 6 | 3 | 3 | 7½ из 12 | 3—5 |
| 1924 | Москва | 3-й чемпионат СССР | 7 | 7 | 4 | 8½ из 17 | 10—11 |
| 1924/1925 | Москва | Первенство Москвы | 7 | 3 | 7 | 10½ из 17 | 5—7 |
| 1925 | Ленинград | 4-й чемпионат СССР | 8 | 4 | 7 | 11½ из 19 | 5 |
| Москва | Международный турнир | 4 | 12 | 4 | 6 из 20 | 20 | |
| 1926 | Ташкент | Матч с С. Н. Фрейманом | 5 : 5 | ||||
| 1927 | Москва | 5-й чемпионат СССР | 10 | 4 | 6 | 13 из 20 | 3—4 |
| Ленинград | Матч Ленинград — Москва (против П. А. Романовского) | ||||||
| 1929 | Москва | Всесоюзный съезд текстильщиков | |||||
| 1930 | Москва | Турнир московских мастеров | 3 | 3 | 1 | 3½ из 7 | 3—5 |
| 1932 | Москва | Турнир московских мастеров (двухкруговой) | 7 из 12 | 2 | |||
| 1933 | Ленинград | 8-й чемпионат СССР | 2 | 10 | 7 | 5½ из 19 | 19 |
| 1933/1934 | Ленинград | Первенство Ленинграда | 6½ из 15 | 12—13 | |||
| 1938 | Минск | Чемпионат Белорусской ССР | |||||
| Киев | Полуфинал 11-го чемпионата СССР | 4 | 8 | 5 | 6½ из 17 | 15—17 | |
| 1939 | Москва | Первенство Москвы | 3 | 6 | 4 | 5 из 13 | 9—10 |
| 1940 | Ленинград | Матч Ленинград — Москва ДСО «Локомотив» (1-я доска, против Г. М. Лисицына) | 1 | 0 | 0 | 1 из 1 | |
| 1941 | Москва | Первенство Москвы | |||||
| Ростов-на-Дону | Полуфинал 13-го чемпионата СССР | 1 | 2 | 2 | 2 из 5 | [4] | |
| 1942 | Москва | Турнир московских мастеров (двухкруговой) | 4 | 7 | 3 | 5½ из 14 | 7 |
| Москва | Первенство Москвы | 3 | 12 | 0 | 3 из 15 | 15 | |
| 1944 | Москва | Полуфинал 13-го чемпионата СССР | |||||
| 1946 | Тбилиси | Полуфинал 15-го чемпионата СССР | 5 | 10 | 2 | 6 из 17 | 15—17 |
| 1947 | Ереван | Чемпионат Армянской ССР[5] | 8½ из 11 | 2—4 | |||
| 1948 | Москва | Турнир памяти Н. Н. Рюмина | |||||
| 1949 | Вильнюс | Полуфинал 17-го чемпионата СССР | 6 | 9 | 2 | 7 из 17 | 14—15 |
Книги
- Избранные партии. — Москва: Физкультура и спорт, 1953. — 160 с. (Доп. тираж 1954)
Напишите отзыв о статье "Дуз-Хотимирский, Фёдор Иванович"
Примечания
- ↑ Martin Andrew. Intro // Starting Out: The Sicilian Dragon. — Everyman Chess, 2005. — P. 5. — ISBN 1-85744-398-5.
- ↑ Включая два очка от выбывших из турнира М. И. Чигорина и В. И. Табунщикова
- ↑ партия с С. Н. Фрейманом не была сыграна
- ↑ Турнир прерван из-за начала войны
- ↑ Акопян Г.Е. Волшебник шахмат. — Ер.: Айастан, 1981. — С. 100.
Литература
- Шахматный словарь / гл. ред. Л. Я. Абрамов; сост. Г. М. Гейлер. — М.: Физкультура и спорт, 1964. — С. 234. — 120 000 экз.
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 117. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
- Верховский Л. Жизнь, отданная шахматам. // «64». — 1976. — № 39. — С. 11.
Ссылки
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=20024 Партии Фёдора Дуз-Хотимирского] в базе Chessgames.com (англ.)
- «Шахматы в СССР» 1954 № 8: [www.gira.96.lt/lib/duz.html Д. Гречкин, «Книга старейшего русского мастера»]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Дуз-Хотимирский, Фёдор Иванович
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
