Дюрен
| Город
Дюрен
Düren
|
Дюрен — город на западе Германии, недалеко от границы с Бельгией и Нидерландами. Население — 92 820 чел. (2010).
Содержание
География
Расположение
Дюрен расположен в долине реки Рур. Максимальный размер 10,0 км с запада на восток и 12,5 км с севера на юг. Городская граница имеет протяженность примерно 50 км. Наивысшая точка — 225 метров над уровнем моря (административный район Берцбуир (Berzbuir)), нижняя точка — 105 метров над уровнем моря находится в административном районе Меркен (Merken).
Соседние районы
Город Дюрен граничит со следующими муниципальными районами региона Дюрен:
- Хюртгенвальд (Hürtgenwald),
- Инден (Inden),
- Кройцау(Kreuzau),
- Лангервеэ (Langerwehe),
- Мерцених (Merzenich),
- Нидерциер (Niederzier),
- Нёрвених (Nörvenich).
Административное деление
Город Дюрен делится на 15 административных районов:
- Старый город, включая Рёльсдорф (Rölsdorf),
- Арнольдсвейлер (Arnoldsweiler),
- Берцбуир (Berzbuir),
- Биргель (Birgel),
- Биркесдорф (Birkesdorf),
- Дериксвайлер (Derichsweiler),
- Эхц-Концендорф (Echtz-Konzendorf),
- Гюрцених (Gürzenich),
- Хофен (Hoven),
- Лендерсдорф (Lendersdorf),
- Краутхаузен (Krauthausen),
- Куфферат (Kufferath),
- Мариавейлер (Mariaweiler),
- Меркен (Merken),
- Нидерау (Niederau).
Население
- 1805 — 4563
- 1900 — 27 168
- 1944 — примерно 22 000
- 1945 — 3806
- 1998 — 90 057
- 1999 — 91 092
- 2000 — 91 801
- 2001 — 92 292
- 2002 — 92 492
- 2003 — 92 966
- 2004 — 93 486
История
Античность
История Дюрена началась более чем 2000 лет назад. На месте города находилось кельтское поселение. Кельты называли его Дурум (Durum), что в переводе означает «замок, крепость». После кельтов в этом районе проживали другие германские племена, которые впоследствии покорил Юлий Цезарь.
Дурум стал районом снабжения для быстрорастущего римского города Кёльна. Более того, несколько важных римских дорог проходили в районе Дурума (в частности, дорога из Кёльна в Юлих и Тонгерен и из Кёльна в Цюльпих и Трир). Римляне управляли областью около 400 лет.
Средние века
После власти римлян в пятом веке Дюрен захватили франки. Король франков Пипин Короткий часто посещал Дюрен в восьмом веке и провел в нём несколько важных собраний. Франки осчастливили Дюрен королевским замком, который назывался Пфальц (резиденция), и в котором несколько раз останавливался и жил император Карл Великий, сын Пипина Короткого. Замок был построен на том месте, где сейчас находится церковь св. Анны. Вследствие частых посещений Дюрена Карлом Великим город стал торговым центром (торговали зерном, скотом, лесом, птицей, маслом). Благосостояние города росло.
В XIII веке Дюрен получил статус города. Около 1200 года началось строительство городской стены, которая включала в себя 12 башен и 5 ворот: северные Philippstor и Wirteltor, восточные кёльнские ворота (Kölntor), южные главные ворота (Obertor) и западные «деревянные ворота» (Holztor), остатки которых сохранились до сих пор.
Каменотес Леонард (Leonhard) украл из майнцской церкви святого Штефана ковчежец с мощами святой Анны и привез их в Дюрен в 1501 году. 18 марта 1506 папа римский Юлий II разрешил оставить мощи в Дюрене. Они хранились в церкви св. Мартина, которая была в 1505 году переименована в церковь св. Анны. Вполне возможно, что переименование произошло намного позже, потому что в XIX веке её ещё иногда называли приходской церковью св. Мартина. Святая Анна стала покровительницей Дюрена.
Новое время
В 1642 году Дюрен был втянут в Тридцатилетнюю войну. Армия противника уничтожила город. После окончания войны в 1648 году в Дюрене свирепствовала бубонная чума, унесшая много жизней. Вторая эпидемия чумы разразилась в 1665 году. В 1679 году после нескольких атак ослабленный город был снова разрушен. Поселение Миесхайм (Miesheim) так и не было восстановлено.
В конце 1755 года в местности вокруг Дюрена и Аахена произошла серия землетрясений, самое сильное из которых (8 баллов по шкале Рихтера) произошло 18 февраля 1756 года. Тогда серия землетрясений прокатилась по всей Европе, в частности, знаменитое лиссабонское, произошедшее в 1755 году.
С XV века в районе Дюрена начала развиваться легкая промышленность и металлургия. Благодаря тому, что вода Рура исключительно мягкая, с начала XVII века здесь началось бумажное производство. Рутгер фон Шефен построил первую бумажную фабрику в Дюрене в 1710 году. К 1812 году в Дюрене насчитывалось 17 фабрик по производству бумаги, 11 по производству одежды, один прокатный цех и два чугунолитейных.
В 1794 году Дюрен был оккупирован французскими революционными войсками. С 1798 по 1814 годы Дюрен являлся столицей одноименного кантона аахенского округа рёрмондского департамента (названного по имени реки Рур). В 1815 году после Венского конгресса Дюрен был передан Пруссии.
XX век
К 1900 году Дюрен был одним из богатейших городов Германии (в нем проживало 43 миллионера и были расположены 93 фабрики). Дюрен был вторым по богатству городом во всей Пруссии.
В 1909 году в Дюрене впервые в мире было начато промышленное производство дюралюминия[1]. (Название сплава происходит от названия города.)
16 ноября 1944 года Дюрен был практически полностью разрушен в результате бомбового удара, нанесенного авиацией союзников. Из примерно 22 000 проживавших на тот момент в Дюрене людей 3000 погибло в результате бомбардировки. Так как продолжать жить в городе было практически невозможно, все население Дюрена было эвакуировано в центральную Германию. После массовой эвакуации в Дюрене остались жить только 4 человека.
В 1945 году через Дюрен проходила линия фронта, и в его окрестностях произошло одно из кровопролитнейших сражений на западном фронте. 25 февраля 1945 года именно в районе Дюрена солдаты армии США форсировали Рур. После окончания войны летом 1945 года многие из эвакуированных жителей Дюрена вернулись в свой город.
Герб
Герб города Дюрен разделен на две части. На верхней части изображен замок, а под ним — чёрный орел, что символизирует длинную историю Дюрена, как королевского и императорского города. В 1242/46 годах Дюрен попал под власть герцогов юлихских (кстати, Наполеон тоже носил титул Герцога Юлиха), на гербе которых был изображен стоящий на задних лапах лев с открытой пастью и красным языком.
Города-побратимы
-
Валансьен, Франция - Кормейи, Франция
-
Альтмюнстер, Австрия -
Стрый, Украина -
Градачац, Босния и Герцеговина -
Цзиньхуа, Китай -
Эрегли, Турция
Медиа
В Дюрене расположена «Радио Рур», вещающая на частотах 92,7 и 107,5 МГц.
Напишите отзыв о статье "Дюрен"
Примечания
- ↑ Краткий словарь авиационных терминов. Под редакцией проф. В. А. Комарова. М.: Изд-во МАИ, 1992, с. 54
Ссылки
- [www.dueren.de Дюрен — официальный веб-сайт] (нем.). [www.webcitation.org/65QJMH98x Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Дюрен
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
