Заонежане

Заонежане самоназв. — заонежана
Этноиерархия
Раса	европеоидная
Группа народов	восточные славяне
Подгруппа	русские севернорусские субэтносы
Общие данные
Язык	говоры севернорусского наречия, русский язык
Религия	православие
Первые упоминания	с середины XIX века
Родственны	водлозёрам, выгозёрам
Современное расселение
Россия Россия Карелия Карелия Медвежьегорский район (Заонежье) менее 5000 человек
Историческое расселение
Сёла Заонежского полуострова с прилегающими к нему островами, а также поселение Пегрема на западном берегу Онежского озера в Олонецкой губернии 27 911 человек (1905)
Государственность

Заонежа́не (также заонежана — самоназвание) — субэтническая группа русских, населяющая этнографическую область Заонежье в Карелии. Сложилась в результате смешения дославянского населения Заонежья (саамского, вепсского и карельского) и русских переселенцев (в основном из Новгородской и Псковской земель). Самоназвание субэтнической группы и экзоэтноним (название, данное соседними группами русских) — «заонежана» — связано с местом проживания заонежан — Заонежьем.

К 1905 году численность заонежан составляла 27 911 человек, к настоящему времени их численность оценивается в 5 000 человек.

Наряду с поморами заонежане являются одной из наиболее изученных групп русских севера Европейской части России.

Классификация

Языковые и большинство культурно-бытовых черт заонежан совпадают с чертами, по которым выделяется северная историко-культурная зона (севернорусская этнографическая группа) согласно территориальной классификации русских субэтносов, данной в монографии Института этнологии и антропологии РАН «Русские». К этим чертам относятся: распространение окающих говоров севернорусского наречия, наличие малодворных сельских поселений, образующих отдельные «гнёзда» селений; наличие монументального жилища (избы), соединённого с хозяйственным двором; распространение сарафанного комплекса женского народного костюма; наличие особого сюжетного орнамента в вышивках и росписях; бытование былин, протяжных песен и причитаний и т. д.

Согласно классификации по фактору происхождения, которая приведена в исследовании В. С. Бузина и С. Б. Егорова «Субэтносы русских: проблемы выделения и классификации», заонежан можно отнести к так называемым группам смешанного происхождения. Формирование данных групп происходило в результате освоения славянами новых территорий и ассимиляции ими местного иноэтничного населения. В процессе образования групп смешанного происхождения русские вступали в тесные контакты с автохтонным населением, частыми при этом были межэтнические браки. При разной доле русского компонента для всех таких групп было характерно русское самосознание, своеобразие черт культуры, сложившихся в процессе взаимовлияния культурно-бытовых особенностей местного населения и русских переселенцев, нередким было также смешение антропологических типов. В Европейской части России к группам смешанного происхождения относятся, например, мещёра и сицкари.

Происхождение и история

Формирование группы заонежан происходило в процессе переселения русских (преимущественно выходцев из Новгородской и Псковской земель) на территорию Заонежья и смешения их с местным прибалтийско-финским населением. Таким образом, помимо русского компонента в состав субэтноса заонежан в разной мере влились саамский, вепсский и карельский этнические компоненты. Заонежане при этом и после своего формирования длительное время тесно контактировали с соседними с ними группами карелов и вепсов — вплоть до конца ХIХ века группа заонежан пополнялась за счёт обрусевших представителей карельского и вепсского этносов. Происхождение, культурно-бытовые и иные отличия заонежан от других групп русских подчёркнуты в прозвище заонежан, которое дали им соседи — «тестянники». Отчасти в этом прозвище отмечена мнимая умственная неполноценность заонежан, у которых «в голове вместо мозгов тесто». Нередко «глупыми» русские переселенцы в северных районах России называли резко отличающееся от них в культурном отношении коренное население. К их числу были отнесены и заонежане, во многом по происхождению не русские. Часть заонежан соседние группы русских называли «глупой шуньгой». Первоначально это прозвище относилось к жившим в районе Шуньги саамам, постепенно оно перешло на всех жителей Шуньгской волости.

Формирование заонежан как субэтнической группы отражено в появлении у них таких признаков этничности, как осознание единства, общности группы, распространение собственного самоназвания (восходящего как и у других русских субэтносов в Карелии к самому крупному природно-географическому объекту на территории расселения группы, а не к административному центру) и противопоставление «мы — они» на уровне самоназвания, наличие собственных говоров и культурно-бытовых черт, отличных от говоров и особенностей культуры соседних с ними иных групп русских.

Ареал и современное положение

Ареал заонежан охватывает сёла, расположенные в этнографической области Заонежье, которая включает Заонежский полуостров и прилегающие к нему обитаемые острова в Онежском озере, а также тяготевшее к Заонежскому полуострову со времён средневековья поселение Пегрема на материковой части — на западном берегу Онежского озера.

По современному административно-территориальному делению Карелии данные территории относятся к Медвежьегорскому району (центральная и восточная части республики). К северу и востоку от ареала заонежан, в том числе и за озером, размещается область расселения основного массива русских. На западе соседями заонежан являются карелы, а также гангозёры — небольшая обособленная группа русского населения.

К 1905 году по подсчётам К. К. Логинова численность заонежан составляла 27 911 человек. В настоящее время к субэтнической группе заонежан относится менее, чем 5 000 человек.

История изучения

Впервые об особенностях культуры заонежан Олонецкой губернии (наряду с поморами и водлозёрами) в 1860-х годах упоминает П. Н. Рыбников («Этнографические заметки о заонежанах // Памятная книга Олонецкой губернии на 1964 год», 1964). Чуть позднее специфику крестьянской культуры заонежан отметил этнограф В. В. Майнов, совершавший во второй половине XIX века поездку к Белому морю из Петрозаводска через Выгозёрье и Заонежье («Путешествие в Обонежье и Корелу», 1877).

В книге «Этнография народов СССР» 1958 года С. А. Токарев отнёс заонежан и поморов к «обособленным» группам северных русских, в отличие от «аморфных» групп каргополов и пудожан. Ряд исследований в 1980-х и 1990-х годах посвятил группе заонежан К. К. Логинов. Он является автором таких работ, как «Материальная культура заонежан (середина XIX — начало XX в.)» (1986), «Являются ли „заонежане“ локальной группой русских?» (1986), «Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья (середина XIX — начало XX века)» (1993), «Семейные обряды и верования русских Заонежья» (1993).

См. также

• Русские субэтносы Карелии

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

1. Бузин В. С., Егоров С. Б. [portal.kspi.kz/files/book_ik/%D0%9A%D0%BE%D0%B7%D1%8C%D0%BC%D0%B8%D0%BD.pdf Субэтносы русских: проблемы выделения и классификации] // Малые этнические и этнографические группы (Сб. статей, посвященный 80-летию со дня рождения проф. Р. Ф. Итса). Историческая этнография. Вып. 3 / Под ред. В. А. Козьмина. — СПб.: «Новая Альтернативная Полиграфия», 2008. — С. 308—346.
2. Власова И. В. [www.booksite.ru/fulltext/rus/sian/6.htm#22 Этнографические группы русского народа. Историко-культурные зоны] // Русские. Монография Института этнологии и антропологии РАН / под ред. В. А. Александрова, И. В. Власовой и Н. С. Полищук. — М.: «Наука», 1999. — С. 107—108. (Проверено 6 октября 2014)
3. Власова И. В. [www.booksite.ru/fulltext/rus/sian/6.htm#24 Этнографические группы русского народа. Группы русских северной зоны] // Русские. Монография Института этнологии и антропологии РАН / под ред. В. А. Александрова, И. В. Власовой и Н. С. Полищук. — М.: «Наука», 1999. — С. 108—111. (Проверено 6 октября 2014)
4. Логинов К. К. [portal.kspi.kz/files/book_ik/%D0%9A%D0%BE%D0%B7%D1%8C%D0%BC%D0%B8%D0%BD.pdf Этнолокальные группы Карелии] // Малые этнические и этнографические группы (Сб. статей, посвященный 80-летию со дня рождения проф. Р. Ф. Итса). Историческая этнография. Вып. 3 / Под ред. В. А. Козьмина. — СПб.: «Новая Альтернативная Полиграфия», 2008. — С. 256—268.

Ссылки

• Логинов К. К. [kizhi.karelia.ru/library/vestnik-10/236.html Заонежье в истории и культуре Карелии и России // Кижский вестник №10. Ред.-сост. И. В. Мельников]. Петрозаводск: Музей-заповедник «Кижи» (2005). (Проверено 8 октября 2014)
• [kizhi.karelia.ru/library/vestnik-10/353.html Муллонен И.И Об одной диалектной границе в Заонежье]

Отрывок, характеризующий Заонежане

Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.