Инцидент с Ту-134 в Одессе (1988)

Инцидент в Одессе
Ту-134А борт 65011
Общие сведения
Дата	31 декабря 1988 года
Время	11:21 МСК
Характер	выкатывание за пределы ВПП
Причина	Нарушение экипажем инструкций и РЛЭ (снижение и посадка на запредельных скоростях)
Место	аэропорт Одесса (Одесса, УССР, СССР)
Погибшие	0
Воздушное судно
Модель	Ту-134А
Авиакомпания	Аэрофлот (Белорусское УГА, Калининградский ОАО)
Пункт вылета	Храброво (Калининград, РСФСР)
Пункт назначения	Одесса (УССР)
Рейс	н.д.
Бортовой номер	СССР-65011
Дата выпуска	20 февраля 1976 года
Пассажиры	76
Экипаж	4+
Погибшие	0

Инцидент с Ту-134 в Одессе — авиационный инцидент, произошедший 31 декабря 1988 года в аэропорту Одессы с самолётом Ту-134А, который при пробеге после посадки выкатился за пределы взлётно-посадочной полосы.

Причиной стало грубое нарушение экипажем инструкций, в результате чего авиалайнер произвёл посадку на скорости значительно выше допустимой — 415 км/ч. Ни один пассажирский самолёт никогда не осуществлял посадку с такой высокой скоростью .

Описание

Ту-134А Калининградского объединённого авиаотряда (Белорусское УГА) с регистрационным номером СССР-65011 (заводской — 46140, серийный — 33-10) был выпущен заводом ХГАПП 20 февраля 1976 года. 27 февраля того же года он был передан МГА СССР и изначально летал в составе 1-го Минского объединённого авиаотряда, а в 1978 году был уже переведён в состав Калининградского авиаотряда.

31 декабря 1988 года самолёт выполнял регулярный рейс Калининград—Одесса. Его лётный экипаж состоял из командира Крантова Л. П., второго пилота Макеенко А. М., штурмана Сафонова А. В. и бортмеханика Ярошевича А. А. О числе стюардесс данных нет. Всего на борту находились 76 пассажиров.

При подходе к Одессе, экипажу была передана информация о погоде: шторм, ветер до 11 м/с, видимость 6 километров, дымка, кучевые облака с нижней границей 1500 метров. Экипаж подготовился к заходу на посадку с магнитным курсом 340°, после чего начал снижение. В нарушение инструкций и в связи с невыпущенной механизацией, спуск проходил по крутой траектории на скорости 600—570 км/ч, то есть выше допустимой. Об этом пилотов предупредил сигнал «Скорость велика», прозвучавший при проходе высоты 7500 метров, но экипаж не принял соответствующих мер. Авиалайнер находился на высоте 5700 метров и в 70 километрах от аэропорта, когда диспетчер разрешил выполнять выход на посадочный курс 160°. Командир, ещё не осознавая всей сложности, тут же принял решение осуществлять прямой заход с курсом 160°. Продолжая снижение на высокой скорости (о чём пилотов предупредил сигнал на высотах 4400 и 3000 метров), самолёт снизился до эшелона перехода — 900 метров.

Скорость авиалайнера была 465—460 км/ч, когда командир дал команду выпустить шасси, хотя максимальная допустимая скорость для этого — 400 км/ч. Тем не менее, бортинженер, в нарушение РЛЭ, эту команду выполнил. Со скоростью 440—450 км/ч (вместо рекомендованной 330 км/ч) и с вертикальной скоростью выше допустимой, Ту-134 начал заходить на посадку, при этом командир постоянно сбрасывал сигнализацию о высокой скорости приближения к земле (ССОС). Тем не менее, механизацию крыла он поначалу не выпускал, так как понимал, что на такой высокой скорости набегающий воздушный поток может серьёзно её повредить. Максимально допустимая скорость при посадке по условиям прочности основного шасси — 330 км/ч. Но в 11:21 Ту-134 коснулся ВПП аэропорта Одессы на скорости значительно более высокой — 415 км/ч, испытав при этом перегрузку в 1,25g. Касание ВПП произошло в 800—900 метрах от её торца. Через пару секунд были выпущены интерцепторы, а ещё через 6 секунд, когда скорость снизилась до 380 км/ч — закрылки. Реверс пилоты не отключали до окончания пробега. Из-за высокой посадочной скорости, самолёт выкатился за ВПП на концевую полосу безопасности и, проехав её полностью, остановился лишь в полутора метрах от схода на грунт.

На борту самолёта никто не пострадал. Значение посадочной скорости в 415 км/ч может считаться мировым рекордом в гражданской авиации, так как не известно ни одного достоверного случая посадки самолётов при таком её значении. Даже у сверхзвуковых Ту-144 и Concorde посадочная скорость составляет 290—330 км/ч.

Причины

Непосредственными причинами инцидента стали выполнение захода на посадку, производство расчета и посадки без выпущенной механизации, а также посадка на запредельной скорости (415 км/ч, вместо максимально допустимой 330 км/ч). Однако первопричиной этого стало нарушение командиром дисциплины, которое выразилось в невыполнении повторной предпосадочной подготовки и проверки по карте выполненных операций, когда посадочный курс был изменён с 340° на 160° (т. е. на 180°). Вместо захода на посадку по установленной схеме через ДПРМ, командир Крантов принял решение осуществлять прямой заход на посадку с высоты 5700 метров (около 18 700 футов) при расстоянии 70 километров (37,8 миль). Также на запредельных скоростях производились спуск с эшелона полёта на эшелон перехода (570—600 км/ч), выпуск шасси (465 км/ч) и снижение по посадочной глиссаде (440—450 км/ч).

Дальнейшая судьба самолёта

Ту-134А борт 65011 (теперь уже RA-65011) после распада СССР и в связи с ликвидацией МГА СССР остался в составе бывшего Калининградского ОАО и вместе с ним перешёл сначала в состав Внуковских авиалиний, а затем в новообразованную компанию Калининград Авиа. После ликвидации последней, авиалайнер перешёл к её наследнице — КД авиа. В 2000 году при капитальном ремонте (КР6) на АРЗ-407 борт 65011 был оснащён новыми двигателями, тем самым переделан в модель Ту-134А-3. В настоящее время самолет находится на территории аэропорта Храброво и используется как тренажер СПАСОП.

Литература

• Селяков Л. Л. [www.svavia.ru/info/lib/sel_chsm13.html Самолет Ту-134А №65011] // Человек, среда, машина. — АО АНТК им. А.Н. Туполева. — 1998.

Ссылки

• [russianplanes.net/reginfo/6330 Туполев Ту-134А-3 Бортовой №: RA-65011]. Russianplanes.net. Проверено 21 марта 2013. [www.webcitation.org/6FjwtStRJ Архивировано из первоисточника 9 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Инцидент с Ту-134 в Одессе (1988)

На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.