Иоанн Рыльский

Иоанн Рильский
Рождение	876(0876) село Скрино, Болгарии
Смерть	946(0946) Рильский монастырь, Болгарии
Почитается	Болгарской Церкви, Православных церквях
День памяти	19 октября
Покровитель	Болгария
Труды	«Завет»

Иоанн Рильский (болг. Иван Рилски, около 876 село Скрино на правом берегу реки Струмы — 946 Рильский монастырь) — святой Болгарской Церкви, наиболее почитаемый святой покровитель болгарского народа. Подвизался на территории современных Болгарии и Македонии, в пещере гор Рила.

Жизнеописание

Родился около 876 года в семье благочестивых посе­лян в селе Скрино на правом берегу реки Струмы, на одном из склонов горного хребта Руен. Рано лишив­шись родителей, святой Иоанн в детстве был пастухом у чужих людей. Однажды хозяин стада избил мальчи­ка за то, что тот потерял корову с теленком. Святой обратился за по­мощью к Богу, и Господь не только услышал его, но и явил чудо, из которого было видно, что отрок Иоанн — избранник Божий. Святой отрок нашел корову с теленком за Струмой, но пока он их искал, воды в реке прибавилось, и теленок не мог перейти через реку. Святой Иоанн помолился Богу, положил на воду свою верхнюю одежду, начертал на ней крест, взял теленка и прошел с ним, как по суху, на другой берег. Хозяин, спрятавшийся в лесу, ужаснулся, видя это чудо, и, щедро наградив отро­ка, отпустил его из своего дома.

Раздав имущество бедным, святой Иоанн поступил послушником в один из близлежащих монастырей — вероятно, в монастырь во имя святого Димитрия, расположенный на вершине Руена. Там святой Иоанн научился читать и писать, стал изучать Священное Писание, богослужебные книги, творения Свя­тых Отцов. Через некоторое время он принял иноческий постриг и уеди­нился в окрестном лесу, где поселился в сплетенной из хвороста хижине. Он подвизался на высокой и голой горе, питаясь лишь дикими растениями.

Спустя недолгое время разбойники напали на него ночью и, избив, прогнали оттуда Препо­добный Иоанн вынужден был пересе­литься в пустынную местность в верхнем течении Струмы, где жил в глубокой пещере. Там же вскоре поселился и его племянник святой Лука. Место было столь безлюдное, что преподобный Иоанн счел сначала появление Луки за бесовскую кознь, но, узнав, что юноша ищет душевного спасения, с любовью принял его. Недолго, однако, им пришлось жить вместе: брат преподобного Иоанна нашел подвижников и силой забрал сына. По дороге домой юноша умер от укуса змеи. Раскаявшись, брат просил прощения у преподобного. Пустынник часто ходил потом на могилу праведного юноши; там было его любимое место отдыха.

Двенадцать лет святой Иоанн подвизался в пещере, в подвиге поста и молитвы, а затем перешел на Рильские горы. Не оставаясь долго на одном месте, свя­той Иоанн переходил по склонам вершин Бричебора, Царев верх и Еленин верх, пока не поселился в месте, называемом Голец. Долгое время преподобный Иоанн жил в дупле дерева, и звери не причиняли ему вреда. Все время святой проводил в плаче о своих грехах и молитве, питался лишь травой. Видя такое терпение, Бог произрастил преподобному бобы, которыми он питался долгое время. Эти-то бобы и сделали его подвиги известными людям. Однажды стадо овец от внезапного страха бежало по горным стремнинам, пока не остановилось у места, где жил преподобный. Пастухи, следовавшие за стадом, с изумлением увидели отшельника, который ласково угощал их: «Вы пришли сюда голодные — рвите себе бобы мои и ешьте». Все ели и насытились. Один же напрятал себе много бобов и в запас. По дороге домой он предложил их товарищам, но в украденных стручках не оказалось ни зернышка. Пастухи воротились с раскаянием, и старец простил, сказав с улыбкой: «Видите, дети, эти плоды назначены Богом для пропитания пустынного». С тех пор стали приводить к преподобному больных и одержимых нечистым духом, которых он исцелял молитвой.

Через некоторое время, же­лая избежать известности и безмолвствовать, преподобный Иоанн переселился в просторную пе­щеру на высокой скале. Здесь подви­зался он более семи лет, претерпев много искушений от бесов. Подвиж­ник носил длинную кожаную одежду, которая со временем превратилась в лохмотья, питался травами.

Но и это место подвигов преподобного Иоанна было открыто. Известие о нём достигло царского двора. Царь Петр (927—969) отправил девять человек разыскать святого, чтобы взять у него благословение. С боль­шим трудом посланцы нашли святого. Провидя, что путники пять дней ничего не ели, преподобный Иоанн предложил им небольшой хлеб, которым все они чудесным образом насытились, да ещё полови­на хлеба осталась. Вернувшись, они рассказали о чуде царю, который сам пожелал увидеть святого. Но на пути встретились непроходимые места, и царь отправил послов с просьбой прийти к нему. В дар святому он послал золото и плоды. Смиренный отшельник отказался выходить из уединения и не принял золота. Царю он написал послание с поучением.

Через некоторое время поблизости от преподобного Иоанна стали се­литься братия, искавшие уединения. Тогда преподобный основал у подно­жия скалы, недалеко от реки Рыло, монастырь. Сначала иноки жили в хижинах, затем на месте подвигов преподобного Иоанна возвели храм и соорудили келии. Монастырь был общежительным; по преданию, вна­чале в нём подвизались шестьдесят шесть иноков.

Много лет преподобный Иоанн был игуменом основанной им обите­ли, наставляя братию примером свя­той жизни и душеполезными назида­ниями. Достигнув преклонного возра­ста, за пять лет до кончины преподобный Иоанн составил сво­им ученикам «Завет», в котором преподал правила иноческой жизни и духовные наставления. Преподобный в совершенстве знал греческий язык и читал святых отцов в подлиннике — в его «Завете», например, использованы творения преподобного Феодора Студита, которые в то время ещё не были переведены на староболгар­ский язык.

В 941 году преподобный Иоанн избрал своим преемником любимого ученика Григория, сам же ушёл в пещеру в затвор. Последние пять лет земной жизни преподобный Иоанн провел в безмолвии и молитве. 18 августа 946 года, семидесяти лет от роду, он мирно преставился ко Господу и был погребен в притворе монастырского храма в каменной гробнице, которая сохранилась до нашего времени. Святая жизнь подвижника и знамения милости Божией по его молитвам стали наилучшей проповедью Христианской веры в новокрещеной Болгарской земле.

Мощи и почитание

Примерно через 30 лет после кончины, в тревожное время борьбы Болгарии с Византией, при болгарском царе Самуиле (976—1014), преподобный Иоанн Рыльский явился игумену Рыльского монастыря и повелел перенести его мощи в город Средец (ныне София), куда скрылся патриарх Болгарский Дамиан (927—972). 18 октяб­ря святые мощи были открыты и обретены нетленными. Их перенесли в Средец и положили сначала в кафедральном соборе во имя святого апостола и евангелиста Луки, а в XII веке в новопостроенном храме во имя преподобного Иоанна Рыльского. При храме его имени был основан мона­стырь.

Ещё до перенесения честных мо­щей в Средец произошло так называемое отделение десницы святого Иоанна. По мнению некоторых историков, святые мощи были перенесены в 980 году, но десницу святого рыльские монахи оставили в обители. Вскоре им пришлось покинуть монастырь, во время переселения болгар во множе­стве на Русь из-за притеснения гре­ков, захвативших к тому времени Восточную Болгарию и запрещавших болгарам совершать Богослужения на родном языке. Возможно, когда греки начали постепенно завоевывать За­падную Болгарию, рыльские монахи также ушли на Русь, взяв с собой святыню обители — правую руку пре­подобного Иоанна. Известно, что в начале XI века на северо-западе Ки­евской Руси был построен город-крепость Рыльск. Первый храм, кото­рый построили жители города, был освящен во имя преподобного Иоанна Рыльского с приделом во имя святых мучеников Флора и Лавра, в день памяти которых преставился святой. Очевидно, там поселились бежавшие с Рыльских гор болгары. Есть основания считать, что в этом храме хранилась и десница преподобного Иоанна. Таким образом, преподобный Иоанн стал первым южнославянским святым, которому на русской земле был воздвигнут храм, и который стал одним из Небесных покровителей русского народа. Именно в русских источниках сохранилась дата кончины преподобного. Впоследствии, в 1240 году, по словам летописца, «только Рыльск сохранился от Батыева погрома». Когда во время осады жители города призвали на помощь своего покровителя, пре­подобный Иоанн явился на городской стене, махнул платком, ослепил татар и таким образом спас Рыльск.

В 1183 году венгерский король Бела III (1172—1196) захватил Сре­дец и перенес святые мощи в свою столицу — город Гран (слав. Остригом, ныне Остергом). Однако через четыре года король по некоторым знамениям у гробницы святого понял, что преподобному не угодно пребыва­ние в Остригоме, и в 1187 году возвратил святые мощи в Средец, богато украсив гроб золотом и серебром.

19 октября 1195 года, после осво­бождения Болгарии от Византийской зависимости Асеном I (1187—1196), царь перенес святые мощи в новую столицу — Тырново. На холме Трапезица воздвигнули храм, в котором и были положены мощи преподобного Иоанна. В Тырново честные мощи находились и после взятия его турка­ми в 1393 году, и лишь в 1469 году, по просьбе братии Рыльского мона­стыря и благодаря помощи вдовы султана Мурада II Марии, дочери сербского деспота Георгия Бранковича, были возвращены в обитель преподобного Иоанна, где и почивают доныне. 30 июня 1469 года, при игумене Давиде, святые мощи были торже­ственно положены в новой гробнице в храме Рыльской обители. Празднова­ние возвращения мощей было уста­новлено 1 июля.

Тем временем, начало всероссийского почитания преподобного Иоанна Рыльского ус­ловно относится к XIV веку, так как его имя впервые обнаружено вписан­ным полууставом XIV века в рукопись XII века — Галицкое Евангелие. Дальнейшие сведения о почитании преподобного Иоанна на Руси отно­сятся к первой четверти XV века. С XVI века имя преподобного Иоанна Рыльского упоминается во многих богослужеб­ных книгах. Служба святому в обихо­де Русской Церкви утвердилась с появлением печатных «Миней», не ранее конца XVII — начала XVIII века. В 1645 году на Руси впервые была издана служба святому, а в 1671 году в типографии Киево-Печерской Лав­ры была напечатана «Служба с жити­ем преподобного отца нашего Иоанна Рыльского», являющаяся также пер­вым печатным изданием Жития свя­того, составленного болгарским пат­риархом Евфимием в XIV веке.

Великий праведник и подвижник Русской Церкви Иоанн Кронштадтский родился 19 октября 1829 го­да, в день памяти преподобного Иоан­на Рыльского. В память своего небес­ного тезоименного покровителя он основал в начале XX века в Санкт-Петербурге женский монастырь, где впоследствии и был сам погребен, и где пребывают его мощи.

Почитание преподобного Иоанна в Болгарии настолько велико, что его можно сравнить только с особым почитанием преподобного Сергия Радонежского на Руси. Как преподобного Сергия называют «Игуменом всея Руси», так и преподобного Иоанна можно назвать «Игуменом всея Болгарии». Поражает сходство и их жизнеописаний, и их наследия — оба возрастили сонм подвижников-учеников, явившись столпами Церквей Болгарской и Русской. Основанные ими монастыри стали крупнейшими центрами духовного просвещения этих государств, а их нетленные мощи охраняют их столицы.

Считается покровителем города Рыльска Курской области. В его честь в городе построена церковь Ивана Рыльского и названа наиболее высокая часть береговой гряды — «Гора Ивана Рыльского», на которой стояла в древности Рыльская крепость и наиболее древняя часть города Рыльска. Сейчас на горе возведена часовня в честь преподобного Иоанна Рыльского, а в Рыльском Николаевском монастыре с 2006 года хранится частица мощей Иоанна Рыльского.

Его именем названа часовня на болгарской полярной станции Святой Климент Охридский, самая южная православная часовня на планете.

Память 1 июля в память перенесения мощей из Тырново в Рыльский монастырь, 18 августа в день преставления, 19 октября в день перенесния мощей из Средца в Тырново.

Труды

«Завет» пре­подобного Иоанна считается одним из лучших творений староболгарской письменности и свидетельствует о высокой культуре и глубокой богос­ловской мудрости автора. Преподобный Иоанн рекомендует в «Завете» читать «больше отеческих книг». При этом сам он цитирует «Паранесис» святого Ефрема Сирина. Наи­более ранний староболгарский пере­вод этого произведения (два глаголических ли­ста) был найден в Рыльском монасты­ре в 1845 году. Это обстоятельство, очевидно, указывает на тот факт, что именно в Рыльской обители был сделан первый перевод «Паранесиса» и, возможно, самим преподобным Иоанном.

Молитвы

Тропарь

Покаяния основание, прописание умиления, / образ утешения, духовнаго совершения / равноангельное житие твое бысть, преподобне. / В молитвах убо и в пощениих и в слезах пребывавый, / отче Иоанне, / моли Христа Бога о душах наших.

Тропарь на возвращение мощей из Тырново в Рыльский монастырь

Твоих мощей возвращением / обитель твоя обогатися, / церковь же твоя, приемши я, просветися / и, красящися, верных созывает с веселием / светоносный твой светло праздновати день, / грядите, глаголющи, / и приимите благодатей дарования.

Галерея

• Nzikov.rilski.jpg

  Рельефная икона Святого Иоанна Рильского (Горно-геологический университет, София), скульптор Николай Зиков

• Ivan rilski1.jpg

  Старая икона Святого Ивана Рильского

• Ivan Rilski - fresco from church in rila monastery-bulgaria.JPG

  Фреска с изображением святого Иоанна Рильского в Рильском монастыре

• Nikola-Obrazopisov-St.Ivan-Rilski-1887.jpg

  Икона Святого Ивана Рильского со сценами из его жизни

• 10.19 sv IvanRilski.jpg

  Иван Рильский

• Poganovo Ivan Rilski.JPG

  Образы св. Иоанна Рильского и св. Йоакима Сарандапорского в Погановском манастыре, XV в.

• StJohnofRila.jpg

  Фреска с изображением святого Иоанна Рильского в Рильском монастыре

• Rila Monastery 2007.jpg

  Основанный Святым Иоанном Рильским крупнейший на сегодняшний день болгарский монастырь

• The-cave-of-John-of-Rila.jpg

  Пещера Святого Иоанна Рильского на окраине Рильского монастыря

• John-of-Rila-tomb.jpg

  Могила Иоанна Рильского в монастыре

• Иоанновский женский монастырь.jpg

  Иоанновский монастырь в Санкт-Петербурге

• Belarus-Minsk-Church of John of Rila-1.jpg

  Церковь Святого Иоанна Рильского, Минск, Беларусь

Литература

• Минея август, часть 2, Москва: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2002, 432 с.
• Никон (Рождественский), архиеп., Житие и подвиги преподобного и Богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца, Москва: Трифонов Печенгский монастырь; Новая книга; Ковчег, 2003, 432 с.

Использованные материалы

• Суворов, Максим, «Игумен всея Болгарии», 30.VIII.2008: o www.pravostok.ru/ru/journal/modern/index.php?id=852　;
• [www.jmp.ru/svyat/aug18.htm#ioann-rylskij]
• [www.jmp.ru/svyat/oct19.htm#perenesenie]
• [days.pravoslavie.ru/Trop/IT1011.htm]
• [filaretuos.livejournal.com/82870.html Святой преподобный Иоанн Рыльский и монастырь в Риле.]

Ссылки

• [www.st-valeriy.org.ua/stioann.html Храм Иоанна Рыльского в Киеве]
• Иоанновский монастырь (Санкт-Петербург)

Отрывок, характеризующий Иоанн Рыльский

– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.