Кайседо, Доминго
| Доминго Кайседо-и-Санс-де-Сантамария Domingo Caicedo y Sanz de Santamaría<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">.</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 4 мая 1830 — 4 сентября 1830 | |||
| Президент: | Хоакин Москера | ||
| |||
| 2 мая 1831 — 23 ноября 1831 | |||
| Президент: | Хоакин Москера | ||
| |||
| 1 апреля 1837 — 1 апреля 1843 | |||
| Президент: | Хосе Маркес, Педро Эрран | ||
| Предшественник: | Хосе Игнасио де Маркес | ||
| Рождение: | 4 августа 1783 Богота | ||
| Смерть: | 1 июля 1843 (59 лет) Богота | ||
| Отец: | Луис Кайседо-и-Флорес | ||
| Мать: | Хосефа Санс-де-Сантамария-и-Приэто | ||
| Супруга: | Хуана Хурадо-и-Бертендона | ||
- У этого человека испанская фамилия; здесь Кайседо — фамилия отца, а Санс-де-Сантамария — фамилия матери.
Доминго Кайседо-и-Санс-де-Сантамария (исп. Domingo Caicedo y Sanz de Santamaría, 4 августа 1783 — 1 июля 1843) — южноамериканский военный и политический деятель, 11 раз был и. о. президента страны.
Доминго Кайседо родился в 1783 году в Санта-Фе-де-Богота; его родителями были алькальд Луис Кайседо-и-Флорес и Хосефа Санс-де-Сантамария-и-Приэто. Он изучал юриспруденцию в высшем колледже Нуэстра-Сеньора-дель-Розарио, в 1809 году отправился в Испанию, где ему пришлось воевать против Наполеона и побыть секретарём в Кортесах. Узнав о революционных событиях на родине он вернулся в Америку, где примкнул к Антонио Нариньо. В звании капитана воевал против федералистов, в 1813 году был произведён в полковники. После завоевания Новой Гранады испанцами был арестован и приговорён к смертной казни, но благодаря помощи родственников и взяткам ему удалось освободиться.
После того, как в 1819 году Новая Гранада была освобождена от испанцев Симоном Боливаром, Кайседо был назначен губернатором провинции Нейва. С 1823 по 1827 годы был делегатом Национального Конгресса, затем вновь возглавил провинцию Нейва. После участия в подавлении антиболиварианского заговора Кайседо был в 1829 году назначен министром внутренних дел, а в 1830 — министром внешних сношений.
1 апреля 1830 года президент Великой Колумбии Симон Боливар удалился из Боготы для лечения, а затем объявил об уходе в отставку. 4 мая Congreso Admirable решил, что новым президентом страны станет Хоакин Москера, а пока он не прибудет в Боготу — его обязанности будет исполнять избранный вице-президентом Кайседо. В результате Кайседо до 15 июня исполнял обязанности президента Великой Колумбии.
2 августа Кайседо был вынужден вновь начать исполнять обязанности президента из-за болезни Москеры. В это время в Боготе размещалось два батальона войск: из венесуэльцев, лояльный Боливару, и из колумбийцев, лояльный Сантандеру. Кайседо приказал передислоцировать венесуэльский батальон в город Тунха, что вызвало волнения среди проживающих в Боготе венесуэльцев. В последовавшей схватке батальон венесуэльцев разгромил батальон колумбийцев, и президент Москера с вице-президентом Кайседо покинули столицу. 5 сентября 1830 года один из сподвижников Боливара — генерал Урданета — провозгласил себя новым главой государства.
Однако генералы-колумбийцы отказали Урданете в поддержке, и начали боевые действия против него. Генералы Обандо и Лопес взяли под контроль юг страны, а генерал Сальвадор Кордова — север. 14 апреля 1831 года они провозгласили Кайседо законным и. о.президента, и потребовали от Урданеты начать мирные переговоры. Урданета согласился, и 28 апреля обе стороны подписали а Апуло соглашение, в соответствии с которым Урданета вернул власть Кайседо.
В связи с фактическим распадом страны 15 ноября 1831 года была собрана Конституционная Ассамблея. Кайседо хотел сразу сложить перед ней полномочия, но его уговорили чуть-чуть подождать, и с 23 ноября 1831 года Ассамблея установила власть временного правительства и избрала вице-президентом генерала Хосе Мария Обандо (в связи с отсутствием президента он стал, фактически, и. о.президента).
После распада Великой Колумбии Кайседо остался жить в Республике Новая Гранада, и в 1832 году возглавил министерство финансов в правительстве Сантандера. В 1833 году он был избран в Сенат от Боготы. В 1836 году Кайседо в третий раз стал губернатором провинции Нейва, а в 1840 году стал вице-президентом, занимая этот пост при президентах Маркесе и Эрране.
Напишите отзыв о статье "Кайседо, Доминго"
Ссылки
- [wsp.presidencia.gov.co/asiescolombia/presidentes/ng_05.html General Domingo Caycedo Santamaría ]
| ||||||||||
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Кайседо, Доминго
– Пожалуйста, Andre, для меня…Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
