Карельский областной комитет КПСС

Каре́льский областной комитет КПСС — республиканский центральный партийный орган РКП(б)/ВКП(б)/КПСС, действовавший в Карелии в 1920—1991 годах.

История

В апреле 1917 года, после свершившейся Февральской революции, в столице Олонецкой губернии городе Петрозаводске была восстановлена деятельность Российской социал-демократической рабочей партии. Фракция социал-демократов начала работу в Петрозаводском совете рабочих и солдатских депутатов.

Первые большевистские группы возникли на Александровском заводе в ходе социалистической революции 1917 года в России. Фракция большевиков начала работу в Олонецком губернском совете.

В декабре 1918 года в Петрозаводске состоялась Олонецкая губернская конференция РКП(б), избравшая Олонецкий губернский комитет РКП(б) в составе: П. Ф. Анохин, И. А. Данилов, П. Ф. Кулагин и другие. Ответственным секретарём губкома был избран Я. Ф. Игошкин.

С августа 1920 года ответственными секретарями областного комитета РКП(б) образованной Карельской трудовой коммуны избирались:

• И. А. Данилов (1920, август — 1921, ноябрь)
• В. М. Куджиев (1921, ноябрь — 1922, март)
• И. А. Ярвисало (1922, март — 1923). Избран на I-ой Карельской областной конференции РКП(б).

Структура аппарата областного комитета в 1921—1934 годах состояла из организационно-инструкторского отдела, финского агитационно-пропагандистского отдела, русского агитационно-пропагандистского отдела, общего отдела, отдела по работе среди женщин, финансового подотдела и финской секции (ликвидирована в августе 1923), руководившей работой финских организаций РКП(б) в Карелии. Эта структура областного комитета сохранялась с некоторыми изменениями до 1934 года.

В 1921—1927 годах Карельский областной комитет работал под руководством ЦК РКП(б) и Северо-Западного бюро ЦК РКП(б).

С июля 1923 года ответственными секретарями областного комитета РКП(б)/ВКП(б) образованной Автономной Карельской ССР избирались:

• И. А. Ярвисало (1923—1929, май)
• Г. С. Ровио (1929, июль — 1935, август)
• П. А. Ирклис (1935, август — 1936, декабрь)

В 1925 году переименован в Карельский областной комитет ВКП(б).

В 1934 году структура аппарата областного комитета была реорганизована по производственно-отраслевому принципу: отдел руководящих партийных органов, отдел культуры и пропаганды марксизма-ленинизма, промышленно-транспортный отдел, сельскохозяйственный отдел, отдел советской торговли, особый отдел, финансово-хозяйственный сектор и сектор информации.

С декабря 1936 года первыми секретарями Карельского областного комитета ВКП(б) образованной Карельской Автономной ССР избирались:

• П. А. Ирклис (1936, декабрь — 1937, июль)
• и. о. 2-й секретарь М. Н. Никольский (1937, июль — 1937, сентябрь)
• и. о. 1-го секретаря Н. И. Иванов (1937, сентябрь — 1938, июнь)
• Г. Н. Куприянов (1938, июнь — 1940, март)

В 1939 году аппарат областного комитета был реорганизован. Ликвидированы все, кроме сельскохозяйственного, отраслевые отделы. Созданы кадровый отдел и военный отдел.

С марта 1940 года первыми секретарями центрального комитета КП(б)/КПСС образованной Карело-Финской ССР избирались:

• Г. Н. Куприянов (1940, апрель — 1950, январь). Избран на I съезде Компартии Карело-Финской ССР.
• А. А. Кондаков (1950, январь — 1950, сентябрь)
• А. Н. Егоров (1950, сентябрь — 1955, август)
• Л. И. Лубенников (1955, август — 1956, июль)

Аппарат ЦК КП(б) Карело-Финской ССР был сформирован по принципу функционально-отраслевого построения: организационно-инструкторский отдел, отдел пропаганды и агитации, отдел школ, отдел науки и культуры, кадровый отдел, отдел лесной промышленности, промышленно-транспортный отдел, сельскохозяйственный отдел, административный отдел, военный отдел, особый сектор и финансово-хозяйственный сектор. Под руководством ЦК КП(б) Карело-Финской ССР работали 4 городских комитета партии и 26 сельских районных комитетов.

В связи с оккупацией Петрозаводска и части территории Карело-Финской ССР в годы советско-финской войны (1941—1944), аппарат ЦК КП(б) сначала был эвакуирован в Медвежьегорск, затем работал в Беломорске. ЦК КП(б) руководил деятельностью райкомов партии на неаккупированной территории республики и подпольными партийными организациями на оккупированной территории.

В 1947—1951 годах вторым секретарём ЦК ВКП(б) КФССР работал Ю. В. Андропов — Генеральный секретарь ЦК КПСС (1982—1984).

В 1952—1953 годах действовали Петрозаводский и Сегежский окружные комитеты КПСС Карело-Финской ССР.

С июля 1956 года, в связи с упразднением Карело-Финской ССР, первыми секретарями областного комитета вновь восстановленной Карельской Автономной ССР избирались:

• А. Н. Лубенников (1956, июль — 1958, сентябрь)
• И. И. Сенькин (1958, сентябрь — 1984, апрель)
• В. С. Степанов (1984, апрель — 1989, ноябрь)
• Н. Я. Кирьянов — (1989, ноябрь — 1991, август)

В 1956—1991 годах Карельский областной комитет работал по руководством ЦК КПСС.

Карельский обком КПСС руководил деятельностью Петрозаводского горкома КПСС и восемнадцатью районными комитетами КПСС. В 1962 году, районные комитеты были упразднены и преобразованы в шесть промышленно-производственных комитетов КПСС. В январе 1965 года воссозданы районные комитеты КПСС.

Структура аппарата Карельского обкома КПСС состояла из отделов и секторов: отдел партийных органов, отдел пропаганды и агитации, отдел школ и вузов, промышленно-транспортный отдел, сельскохозяйственный отдел, отдел административных и торгово-финансовых органов, сектор партийной информации, сектор статистики и учёта кадров, особый сектор и финансово-хозяйственный сектор.

В декабре 1988 года были ликвидированы отраслевые отделы и созданы выборные органы: комиссии по направлениям, работавшие под руководством секретарей обкома между пленумами областного комитета .

В мае 1991 года на VI пленуме Карельского обкома КПСС Карельская областная организация КПСС была переименована в Карельскую республиканскую организацию Компартии РСФСР, а Карельский областной комитет КПСС — в Карельский республиканский комитет Компартии РСФСР. Последнее заседание секретариата республиканского комитета КП РСФСР состоялось 22 августа 1993 года, реском прекратил свою деятельность.

23 августа 1991 года президентом РСФСР Б. Н. Ельциным был подписал Указ о приостановлении действия КПСС на территории Российской Федерации, а 6 ноября того же года подписал Указ о запрете партии.

Литература

• Очерки истории Карельской организации КПСС. — Петрозаводск, 1974. — 590 с.: ил.
• История Карелии с древнейших времён до наших дней / Науч. ред. Н. А. Кораблёв, В. Г. Макуров, Ю. А. Савватеев, М. И. Шумилов. — Петрозаводск: Периодика, 2001. — 944 с.: ил. ISBN 5-88170-049-X

Архивные источники

• КГА новейшей истории. Ф. 3. Карельский республиканский комитет Компартии РСФСР, г. Петрозаводск (1921—1940, 1956—1991)
• КГА новейшей истории. Ф. 8. Центральный комитет Компартии Карело-Финской ССР, г. Петрозаводск (1940—1956)

Ссылки

• [www.knowbysight.info/1_rsfsr/08384.asp Карельский областной комитет РКП(б)/ВКП(б)]
• [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=5&sid=309045 Первые секретари Карельского Обкома КПСС (1921—1940, 1956—1991) И ЦК Компартии КФССР (1940—1956)]
• [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=5&sid=308879 Карельский областной комитет ВКП(б)/КПСС]
• [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=5&sid=308888 ЦК КП(б) Карело-Финской ССР]
• [www.knowbysight.info/1_rsfsr/08388.asp Карельский областной комитет КПСС/Карельский республиканский комитет КП РСФСР]

Отрывок, характеризующий Карельский областной комитет КПСС

Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.