Егоров, Александр Николаевич (советский политик)

Александр Николаевич Егоров<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
первый секретарь ЦК ВКП(б) Карело-Финской ССР
26 сентября 1950 года — 15 августа 1955 года
Предшественник:	Александр Андреевич Кондаков
Преемник:	Леонид Игнатьевич Лубенников
Рождение:	1904(1904) Москва
Смерть:	17 апреля 1988(1988-04-17) Москва
Партия:	КПСС с 1921 года
Образование:	Институт красной профессуры
Награды:

Алекса́ндр Никола́евич Его́ров (1904, Москва — 17 апреля 1988, Москва) — советский политический деятель, первый секретарь ЦК ВКП(б) Карело-Финской ССР (сентябрь 1950 — август 1955), член ЦК КПСС (1952—1956).

Биография

Родился в 1904 году в Москве. По национальности русский. В 1920—1921 годах был призван рядовым в Красную Армию. С 1921 года, после вступления в РКП(б), А. Н. Егоров на партийной и комсомольской работе, сначала в Москве (Рогожско-Симоновский райком РКП(б)), затем в Бронницком уездном комитете РКСМ Московской губернии.

С 1923 по 1926 год учился на рабфаке в Москве, в 1926 году был зачислен в Институт красной профессуры, который закончил в 1931 году.

В 1932 году направлен на работу в Сталинградскую область заведующим отделом парткома Сталинградского тракторного завода. В этом же году переведён в Саратовскую область, где до 1936 года работает сначала на должности заведующего отделом культуры и пропаганды ленинизма Саратовского городского комитета ВКП(б), а затем на должности заведующего отделом школ Саратовского краевого комитета ВКП(б).

В 1936 году получает назначение в Ярославскую область на должность заведующего отделом пропаганды, агитации и печати Ярославского обкома ВКП(б), а с 1937 года становится первым секретарём Рыбинского горкома ВКП(б), где знакомится с Ю. В. Андроповым, который работал в эти годы в Рыбинске на комсомольской работе. В 1938 году Егорова снимают с этой должности, однако в 1939 году при поддержке Н. С. Патоличева он возвращается к партийной работе в должности заведующего отделом народного образования Исполкома Ярославского областного Совета депутатов трудящихся..

В 1941 году Егоров становится заместителем председателя Исполнительного комитета Ярославского областного Совета депутатов трудящихся, и в этом же году назначен секретарём Ярославского обкома ВКП(б). С июля 1942 года — второй секретарь Ярославского обкома ВКП(б).

В 1943—1944 годах — второй секретарь Воронежского обкома ВКП(б). В 1944 году переведён в Башкирию первым секретарём Черниковского горкома ВКП(б). С 4 октября 1946 года — первый секретарь Брянского обкома ВКП(б).

С 26 сентября 1950 года по 15 августа 1955 года — первый секретарь ЦК Компартии Карело-Финской ССР. Избирался депутатом Верховного Совета СССР IV созыва (1954—1958), членом ЦК КПСС (1952—1956).

После смерти И. В. Сталина большинство «сталинских» назначенцев было снято со своих постов. В августе 1955 года А. Н. Егоров был смещён с должности первого секретаря ЦК КП КФССР, а в феврале 1956 года не вошёл в новый состав ЦК КПСС, избранный на ХХ съезде КПСС.

В 1955—1961 годах работал заместителем председателя Омского облисполкома.

С 1961 года — персональный пенсионер союзного значения. Скончался 17 апреля 1988 года.

Кавалер орденов Отечественной войны I степени, Трудового Красного Знамени Знак Почёта.

Литература

• Народные избранники Карелии: Депутаты высших представительных органов власти СССР, РСФСР, РФ от Карелии и высших представительных органов власти Карелии, 1923—2006: справочник / авт.-сост. А. И. Бутвило. — Петрозаводск, 2006. — 320 с.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/YeYY/00817.asp Страница Егорова в справочнике по истории КПСС]

Отрывок, характеризующий Егоров, Александр Николаевич (советский политик)

Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.