Карцев, Леонид Николаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Леонид Николаевич Карцев
Дата рождения:

21 июля 1922(1922-07-21)

Место рождения:

село Скомово, Гаврилово-Посадский район, Ивановская область, РСФСР

Гражданство:

СССР СССРРоссия Россия

Дата смерти:

13 апреля 2013(2013-04-13) (90 лет)

Место смерти:

Москва, Россия

Награды и премии:

Леони́д Никола́евич Ка́рцев (21 июля 1922 — 13 апреля 2013) — генерал-майор в отставке, кандидат технических наук (1964). С 1953 по 1969 год — Главный конструктор Уральского вагоностроительного завода. Лауреат Государственной премии СССР (1969 год).





Биография

Родился 21 июля 1922 года в селе Скомово Гаврилово-Посадского района Ивановской области.

Участник Великой Отечественной войны 1941—1945 годов.

В 1949 году окончил Военную академию бронетанковых войск, военный инженер-конструктор. Генерал-майор-инженер.

В 1949—1969 годах — на Уралвагонзаводе: с 1953 г. — главный конструктор по танкостроению; с 1969 г. — в Москве, в аппарате Министерства обороны, в НИИ двигателей. Под его руководством разработаны и внедрены в производство танки Т-55, Т-62, основные технические решения по танку Т-72. За создание ракетного истребителя танков ИТ-1 удостоен Государственной премии СССР. Руководил проектами оригинальных экспериментальных конструкций бронетанковой техники[1].

Затем работал в Москве в аппарате Министерства обороны, научно-исследовательском институте двигателей.

Умер 13 апреля 2013 года в Москве.

Награды и премии

Лауреат Государственной премии СССР (1968). Награждён орденами Ленина (1966), Красной Звезды (1944), медалями.

Мемуары

  • Карцев Л.Н. [militera.lib.ru/memo/russian/kartsev_ln/ Воспоминания Главного конструктора танков]. — Техника и вооружение. — 2008, №№ 1-5, 8, 9, 11.

Напишите отзыв о статье "Карцев, Леонид Николаевич"

Литература

  • К 90-летию главного конструктора танков (рус.) // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра. — 2012. — Август (№ 08). — С. 48.

Ссылки

  • [armor.kiev.ua/wiki/index.php?title=%D0%9A%D0%B0%D1%80%D1%86%D0%B5%D0%B2_%D0%9B%D0%B5%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B4_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Статья из бронетанковой энциклопедии]
  • pro-tank.ru/blog/966-designer-tanks-leonid-kartsev

Примечания

  1. [www.tanki_media.ru/bp_005_o_tankistah/pages/kartsev.html Tanki-Media_Фонотека сайта]
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Карцев, Леонид Николаевич


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.