Кучеренко, Николай Алексеевич

Николай Алексеевич Кучеренко
Инженер-конструктор, танкостроитель
Дата рождения:	24 декабря 1907 (6 января 1908)(1908-01-06)
Место рождения:	Лозовая, Екатеринославская губерния]], Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	12 сентября 1976(1976-09-12) (68 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Награды и премии:

Никола́й Алексе́евич Кучере́нко (1907 — 1976) — советский инженер-конструктор, один из создателей танка Т-34. Лауреат трёх Сталинских премий.

Биография

Родился 24 декабря 1907 года (по новому стилю: 6 января 1908 года) в городе Лозовая (ныне город, Харьковская область, Украина) в семье машиниста паровоза. В июле 1930 года закончил ХИИТ (он же — Транспортно-тяговый институт Народного комиссариата путей сообщения, Харьковский институт инженеров железнодорожного транспорта НКПС с осени 1933 года, ныне Харьковская государственная академия железнодорожного транспорта). В дни летних каникул работал столяром, литейщиком, кузнецом, токарем, кочегаром и помощником машиниста паровоза.

С 1 марта 1931 года, после окончания института, Н. А. Кучеренко работал чертёжником-конструктором на ХПЗ (в 1936 году танковое производство на ХПЗ получило наименование «Завод № 183»). В этом же году Кучеренко перешёл на работу в танковую конструкторскую группу.

В 1934 — 1937 годах — заместитель начальника СКБ, в 1938 — 1939 годах — начальник КБ-100, в 1939 — 1940 годах — заместитель начальника КБ-520, в 1940 — 1947 годах — начальник КБ-520, заместитель главного конструктора завода № 183, эвакуированного в 1941 году в Нижний Тагил и воссозданный на базе Уралвагонзавода.

Н. А. Кучеренко участвовал в совершенствовании организации производства советского серийного танка Т-24, в разработке лёгких колесно-гусеничных танков БТ-2 (1931), БТ-5 (1932), БТ-7 (1934) и БТ-7М (1938).

Совместно с М. И. Кошкиным и А. А. Морозовым участвовал в создании опытных танков А-20 и А-32, а также серийного среднего танка Т-34, принятого на вооружение 19 декабря 1939 года.

В годы Великой Отечественной войны и после неё Н. А. Кучеренко работал на Уральском заводе № 183 в Нижнем Тагиле начальником КБ-520, заместителем главного конструктора завода (1941 — 1947), руководил модернизацией танка Т-34, участвовал в разработке танка Т-44 и ряда других опытных образцов. Член ВКП(б) с 1942 года.

В 1947 — 1949 годах — главный конструктор главного управления МТМ СССР (Москва). Инженер-полковник (1946).

В 1949 — 1952 годах — главный инженер Уралвагонзавода (Нижний Тагил).

В 1952 — 1967 годах находился на руководящей работе: начальник главного управления танкового производства Министерства транспортного машиностроения СССР (позднее было преобразовано в Комитет оборонной промышленности, а затем в МОП СССР). Председатель государственной экзаменационной комиссии в МВТУ имени Н. Э. Баумана, главный редактор журнала «Вестник танковой промышленности».

В 1960-х годах под непосредственным руководством Н. А. Кучеренко сконструирована самоходная тележка, послужившая в дальнейшем для создания «Лунохода».

Н. А. Кучеренко умер 12 сентября 1976 года, в День танкиста. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 8).

Семья

• отец — Алексей Маркович Кучеренко (1882—1959), машинист паровоза;
• мать — Анна Фёдоровна Кучеренко (1888—1980)
• дочь — Васильева (Кучеренко) Лариса Николаевна — поэтесса, писательница, общественный деятель, основатель музея «История танка Т-34».

Награды и премии

• Сталинская премия первой степени (1942) — «за разработку конструкции нового типа среднего танка» Т-34
• Сталинская премия первой степени (1946) — за разработку конструкции нового танка и коренное усовершенствование существующего среднего танка
• Сталинская премия второй степени (1948) — за создание нового танка (Т-54)
• орден Ленина (июнь 1942).
• орден Отечественной войны I степени
• два ордена Трудового Красного Знамени.
• два ордена Красной Звезды.

Память

• В специальной экспозиции музея истории танка Т-34, посвящённой 100-летию Н. А. Кучеренко, представлена послевоенная деятельность этого человека, засекреченного на протяжении многих десятилетий.
• 21 февраля 2008 года на доме № 23 по улице Усиевича в Москве открыта мемориальная доска Н. А. Кучеренко, где он проживал 1961 — 1976 годах.
• 23 февраля 2009 года, во время торжеств по случаю Дня защитника Отечества, его имя было присвоено одному из электровозов Южной железной дороги Украины.

Прочие факты

• Однажды на вопрос о своей самой заветной мечте Н. А. Кучеренко без малейшего колебания ответил: «Мечтаю, чтобы на Земле все танкисты стали трактористами!»

Литература

• [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 395. — 500 000 экз.

Ссылки

• [www.lobnya.ru/content/view/1237/270/1/2/ Биография Н.А. Кучеренко]

Отрывок, характеризующий Кучеренко, Николай Алексеевич

Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.