Климов, Георгий Андреевич

Георгий Андреевич Климов
Дата рождения:	23 сентября 1928(1928-09-23)
Место рождения:	Ленинград, СССР
Дата смерти:	29 апреля 1997(1997-04-29) (68 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	лингвистика, кавказоведение
Место работы:	Институт языкознания АН СССР (1954—1997)
Альма-матер:	Ленинградский государственный университет
Научный руководитель:	А. С. Чикобава
Известные ученики:	М. Е. Алексеев
Известен как:	картвелист, компаративист, типолог
Награды и премии:

Гео́ргий Андре́евич Кли́мов (23 сентября 1928, Ленинград — 29 апреля 1997, Москва) — советский и российский лингвист, кавказовед. Специалист по картвельским языкам, сравнительно-историческому языкознанию, контенсивной типологии; занимался также языком бурушаски и америндскими языками.

Биография

С 1936 по 1946 учился в 206-й школе Ленинграда; находился в Ленинграде весь период Великой Отечественной войны.

В 1946 поступил на кавказское отделение Восточного факультета Ленинградского государственного университета; впоследствии кафедра кавказских языков была переведена на Филологический факультет, который и окончил в 1952.

С 1952 — аспирант Института языкознания АН СССР по специальности «картвельские языки». С января 1953 откомандирован на два года в Институт языкознания АН Грузинской ССР, где работал под руководством проф. А. С. Чикобавы. В 1955 защитил в Тбилиси кандидатскую диссертацию на тему «Основные синтаксические вопросы атрибутивного комплекса в картвельских языках».

С декабря 1954 — м.н.с. сектора кавказских языков Института языкознания АН СССР, с 1961 — м.н.с. сектора общего языкознания. В течение ряда лет был учёным секретарем сектора кавказских языков, затем — сектора общего языкознания. В августе 1962 утвержден в звании с.н.с. С конца 1963 по середину 1964 — и.о. зав. сектором общего языкознания.

В 1965 защитил докторскую диссертацию. С 1971 (и до смерти в 1997) — ответственный секретарь журнала «Вопросы языкознания». С 1975 — заведующий сектором (отделом) кавказских языков. В 1981—1985 был членом экспертного совета ВАК. В 1988 утвержден в звании профессора. В 1990-е годы был также председателем одного из советов по защитам докторских диссертаций.

Лауреат Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники (1995). Вице-президент Европейского общества геолингвистики и диалектологии. Член Главной редакции Лингвистического Атласа Европы. Член Европейского лингвистического общества. Член Европейского общества кавказоведов.

Автор более 360 научных работ (некоторые опубликованы посмертно). Незаконченной осталась последняя монография «Очерк сравнительной грамматики картвельских языков». В 2009 московское издательство УРСС выпустило стереотипное переиздание основных монографий Г. А. Климова в серии «Из лингвистического наследия Г.А.Климова».

Вклад в науку

Работы Г. А. Климова 1960-х гг. и последующих лет (наряду с работами Т. Гамкрелидзе, Г. Мачавариани и др.) создали новую парадигму в картвелистике — были разработаны вопросы атрибутивного комплекса, реконструкция системы склонения, этимологический словарь, проблема древних картвельско-индоевропейских контактов, типологическая характеристика картвельских языков и пр.

Одной из наиболее актуальных задачи типологии считал построение объяснительной типологической теории и естественной типологической классификации, в основе которой лежит понятие языкового типа; при этом ведущее положение должна занимать содержательно-ориентированная, или контенсивная типология.

В рамках контенсивной типологии сформулировал понятие эргативного строя как целостной языковой системы (в определенной степени здесь были развиты идеи И. И. Мещанинова), а также открыл новый языковой тип — активный строй. Реализуя принцип системности в типологии, выявил ряд так называемых «импликаций» активного строя (разделение существительных на активный и инактивный классы, преобладание диффузных глагольных основ, противопоставление «сингулярных» и «плюральных» глагольных лексем и пр.). При типологическом исследовании активного строя в значительной мере опирался на языки Северной и Южной Америки; кроме того, интерпретировал некоторые реконструированные языковые системы (индоеропейскую, картвельскую и др.) в терминах активного строя.

Как компаративист разрабатывал проблемы неочевидного родства, сравнительно-исторического изучения языков без письменной традиции, древних ареальных контактов. Высказывал скептическое мнение относительно гипотез о дальнем языковом родстве — в частности, относительно «иберийско-кавказской» и «ностратической» семьи, о связях кавказских языков с хуррито-урартскими и пр. Считал необоснованной идею Н. С. Трубецкого о родстве северокавказских языков, выступая с критикой работ С. А. Старостина по северокавказской реконструкции.

Основные труды

Работы по кавказоведению

• Климов Г. А. Склонение в картвельских языках в сравнительно-историческом аспекте. М., 1962. — 150 с.
• Климов Г. А. О проекте единой фонетической транскрипции для кавказских языков. М.; Л., 1962. — 29 с.
• Климов Г. А. Этимологический словарь картвельских языков. М. 1964. — 306 с.
• Климов Г. А. Кавказские языки. М., 1965. — 112 с (Пер. на нем. яз.: Die kaukasische Sprachen. Hamburg, 1969.)
• Климов Г. А, Алексеев М. Е. Типология кавказских языков. М., 1980. — 304 с. 2-е изд.: М.: УРСС, 2010.
• Климов Г. А. Введение в кавказское языкознание. М. 1986. — 208 с. (Пер. на нем. яз.: Einführung in die kaukasische Sprachwissenschaft. Hamburg, 1994. [titus.uni-frankfurt.de/personal/jg/pdf/jg1992d1.pdf PDF]) 2-е изд.: Махачкала: Институт ЯЛИ, 2007. ISBN 5-00-001267-4
• Климов Г. А. Древнейшие индоевропеизмы картвельских языков. М., 1994. — 249 с. 2-е изд.: М.: УРСС, 2009.
• Klimov, Georgij A. Etymological Dictionary of the Kartvelian Languages. Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 1998. (расширенное издание)
• Климов Г. А., Халилов М. Ш. Словарь кавказских языков. Сопоставление основной лексики. / Ред. Я. Г. Тестелец. М.: Восточная литература, 2003. — 512 с.

Работы по общему языкознанию

• Климов Г. А. Фонема и морфема: К проблеме лингвистических единиц. М., 1967. — 128 с. 2-е изд.: М.: УРСС, 2009.
• Климов Г. А., Эдельман Д. И. Язык бурушаски. М., 1970. — 115 с.
• Климов Г. А. Вопросы методики сравнительно-генетических исследований. М., 1971. — 87 с.
• Климов Г. А. Очерк общей теории эргативности. М., 1973. — 264 с. 2-е изд.: М.: УРСС, 2009.
• Климов Г. А. Типология языков активного строя. М., 1977. — 320 с. 2-е изд.: М.: УРСС, 2009.
• Климов Г. А. Типологические исследования в СССР (20—40-е гг.). М., 1981. — 111 с.
• Климов Г. А. Принципы контенсивной типологии. М., 1983. — 224 с. 2-е изд.: М.: УРСС, 2009.
• Климов Г. А. Основы лингвистической компаративистики. М., 1990. — 166 с. 2-е изд.: М.: УРСС, 2009.

Редактирование

• Структурные общности кавказских языков. / Ред. Г. А. Климов. М., 1978.
• Актуальные вопросы нахского и дагестанского языкознания. / Ред. Г. А. Климов. Махачкала, 1986.
• Историческая лингвистика и типология. / Ред. Г. А. Климов. М., 1992.
• Языки мира: Кавказские языки. / Ред. М. Е. Алексеев, Г. А. Климов, С. А. Старостин, Я. Г. Тестелец. М.: Academia, 2001. — 480 с.

О нём

• Алексеев М. Е. Памяти учителя // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 4. Памяти Г. А. Климова. М., 1997.
• Алексеев М. Е. Вопросы общего и кавказского языкознания в трудах Г. А. Климова // Вопросы языкознания. 1998. № 4.
• Алинеи М. Г. А. Климов в Лингвистическом атласе Европы // Вопросы языкознания. 1998. № 4.
• Список трудов Г. А. Климова // Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 4. Памяти Г. А. Климова. М., 1997.

Отрывок, характеризующий Климов, Георгий Андреевич

– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.