Конго (1912)
«Конго» — линейный крейсер японского императорского флота, головной в серии из четырёх кораблей (Всего построено 4 корабля: «Конго» (Kongo), «Хиэй» (Hiei), «Кирисима» (Kirishima), «Харуна» (Haruna)[2]).
Назван в честь горы в центральной части о. Хонсю[3].
Содержание
История создания
Заложен 17 января 1911 года, спущен 18 мая 1912 года, вошёл в строй в августе 1913 года.
Первый корабль серии «Конго» строился на верфях британской фирмы «Виккерс». Впервые в мире на борту дредноута установили 14-дюймовые пушки, дальность стрельбы которых ограничивалась лишь видимостью горизонта.
История службы
После вступления в строй входил в состав Второго Императорского флота Японии. В 1929—1931 годах прошёл первую модернизацию в ходе которой было усилено горизонтальное бронирование, улучшено вооружение и установлены новые котлы. Корабль стал официально именоваться линкором. В 1936-1937 годах прошёл вторую модернизацию, включавшую замену силовой установки и оснащение 127-мм зенитными орудиями. В 1939—1940 годах принимал участие в войне с Китаем.
В начале Второй мировой войны осуществлял прикрытие японских десантных сил в Южно-Китайском море. С февраля 1942 года входил в состав Ударного авианосного соединения вице-адмирала Нагумо. 1 марта 1942 года совместно с тяжёлым крейсером «Тикума» потопил американский эсминец «Эдселл» (Edsall)[4].
21 ноября 1944 года «Конго» торпедирован американской подводной лодкой «Sealion». В корабль попали две торпеды. Поскольку экипажу не удалось справиться с поступающей водой, через несколько часов был отдан приказ покинуть корабль. Но эвакуировать экипаж на корабли сопровождения почти не успели поскольку «Конго» начал стремительно крениться на борт и уходить под воду. Затем произошел взрыв погребов боезапаса главного калибра. С кораблей сопровождения увидели огромный огненный шар, и линейный крейсер исчез с поверхности моря. Погибло 1200 человек экипажа, в том числе командир 3-й дивизии линкоров и командир корабля. Эсминцы подобрали в штормовом море 237 человек и доставили их в Куре.
Напишите отзыв о статье "Конго (1912)"
Примечания
- ↑ Все данные приводятся на декабрь 1941 год.
- ↑ Транскрипция японских названий даётся по справочнику Апалькова Ю. В.
- ↑ См.: Апальков Ю. В. С. 92.
- ↑ По данным Апалькова ю,В. С. 93. Другие источники приписывают этот успех линейным крейсерам «Хиэй» и «Кирисима». См.: Балакин С. А., Дашьян А. В. и др. Линкоры Второй мировой. Ударная сила флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2006. — С. 211. — 256 c.: ил. — (Арсенал Коллекция). — 3000 экз. — ISBN 5-699-18891-6, ББК 68.54 Л59.
Ссылки
- Дашьян А. В. [www.warfleet.ru/cruiser/kongo.html Линейные крейсера типа Конго /// ВМС Японии] // Корабли Второй мировой войны. — 2004. — (Морская коллекция).
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Конго (1912)
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
