Лионский университет

Лионский университет (фр.  L’universite de Lyon) — один из крупнейших университетов Франции, в котором обучается около 127 000 студентов.

История университета

Лионский университет отсчитывает свою историю с 1809 года, когда в Лионе были основаны факультеты филологии, естественных наук и теологии. В 1874-75 годах при университете открылись медицинский и правовой факультеты. В 1896 году все факультеты были объединены в единое структурное подразделение.

В 1960-х годах Лионский университет разделился на 2 университета. В составе Лионского университета-1 — факультет медицины тропических болезней, социальной медицины, стоматологический, аудиофонологии, сердечно-сосудистых заболеваний, промышленной фармакологии, центр медицинской генетики, школа лечебной гимнастики) и факультет естественных наук (отделение математики, физики, химии, биологии, наук о Земле, биодинамики, психопедагогики, ядерной физики, институты метеорологии и климатологии, финансовых и страховых наук, высшая школа химии, университетский научный коллеж Сент-Этьенн, морская биологическая станция, астрономическая обсерватория, научно-исследовательский центр математики и физики в Бейруте).

В составе Лионского университета-2 — факультет права и экономических наук (институты политических наук, экономических исследований, сравнительного права, административных наук, юридических исследований, труда и социального страхования, администрации и управления предприятиями, исследований народонаселения и международных отношений, юридических и экономических наук Луары, университетский коллеж права и экономических наук Сент-Этьенн) и факультет литературы и гуманитарных наук университетский технологический институт в Вийербанни).

В 1972 в Лионском университете обучалось свыше 22 тыс. студентов, работало более 1 тыс. преподавателей, в том числе около 200 профессоров. В университете 7 крупнейших специализированных библиотек. Университет издаёт журналы и бюллетени.

Знаменитые сотрудники

• Виктор Гриньяр — лауреат Нобелевской премии, химик-органик
• Жиль Делёз — философ
• Режи́с Дебре́ — философ

Отрывок, характеризующий Лионский университет

– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.